Мюир наверняка бы погиб, однако в те дни на Шасте еще имелись горячие источники, и вот Мюир с приятелем разыскали на вершине озеро и прыгнули в воду. Но та оказалась жутко горячей, градусов шестьдесят пять; к тому же от нее разило сероводородом. Они вылезли на берег и, естественно, мгновенно замерзли. Хорошенький выбор - свариться заживо или превратиться в ледышку, верно? Им оставалось лишь одно: они всю ночь то прыгали в воду, то вылетали на берег, пока не отупели настолько, что перестали различать жару и холод. Впоследствии Мюир говорил, что ночь выдалась тяжелой, из чего следует, что ночка и впрямь была о-го-го, раз о ней так отзывался Джон Мюир.
- Он смахивает на нашего Хэнка, - сказал тигр. - Мы как-то отправились в горы, внезапно разразилась гроза, я повернулась к Хэнку и вижу - он лезет на дерево. Я кричу: "Какого черта? Ты куда?" А он отвечает, что хочет полюбоваться молниями.
- А когда мы были в Йосемитской долине и поднялись к водопадам, Хэнк забрел по колено в воду и подошел к самому обрыву, и наплевать ему было, что лететь в случае чего придется целых три тысячи футов! - прибавил петух.
- Ну да, - отозвался Хэнк, - ведь иначе я ничего бы не увидел.
Все рассмеялись.
- И потом, дело было в октябре, вода стояла низко.
- А помнишь водонапорную башню в Колорадо? Мы залезли на самый верх, и тут появляются какие-то чудаки, которые принимаются с нее нырять. А до воды футов пятьдесят - шестьдесят! Ну вот, они все нырнули, и тут Хэнк встает на край, чтобы получше разглядеть, целы они или нет, и, разумеется, летит вниз!
- Я бы нырнул и раньше, - откликнулся койот, - но сообразил, что можно, только когда увидел этих ребят.
- А как-то раз мы ехали на подъемнике на вершину Биг-Беар, - продолжал рассказывать петух, справившись с приступом смеха, - и Хэнк сказал: "Слушай, до чего же хочется взять и полететь! Шикарное, должно быть, ощущение". Я не успела и рта раскрыть, как он прыгнул с подъемника, пролетел футов тридцать и шлепнулся на склон горы!
- И оцарапал лыжами лицо, - добавил Хэнк. - Причем не знаю как.
- А когда ты заставил Дамасо взобраться на Джошуа-Три...
- Я погорячился, - признался койот. - Он испугался, оступился, когда мы шли по уступу, и покатился вниз, да так быстро, что я едва успел схватить его за волосы. Представляете картинку: человек висит над пропастью, а другой вцепился ему в волосы!
- Я согрелась, - сообщил орел, погрузившись в воду по самую маску, и передвинулся поближе к лошади. От прикосновения Рамоны у Кевина забурлила в жилах кровь, а женщина и не думала отодвигаться. Кровь приливала к сердцу, грозила разорвать сосуды; Кевин судорожно сглотнул. Магия прикосновения... Из воды на миг показалось плечо Рамоны, такое же горячее, как сама вода. Пар, что поднимался над озером, вдруг приобрел розовый оттенок - по телевизору начали передавать отчет о высадке на Марс. Интересно, подумалось Кевину, можно ли испытать оргазм через прикосновение?
Оскар и Дорис, лягушка и ворон, выясняли - естественно, в шутку, - кто из них был в своей жизни ближе к гибели и что страшнее - угодить под свалившуюся откуда-то железку, летать с Рамоной, бороться с Ванкуверскими Девственницами или вытаскивать из охваченного пожаром помещения важные документы... Тем, кто слышал этот разговор, оставалось только удивляться, как люди могут похваляться собственной глупостью. Кошка пихнула в бок черепаху и показала на лягушку. Черепаха покачала головой и кивнула в сторону орла с лошадью. Кошка пожала плечами.
- По-моему, пора, - заявил койот. - Марс, кажется, приближается.
- Сделать громче?
- Нет.
Арфы, флейты, шелест листвы словно аккомпанировали отчету о высадке людей на другую планету. Экспедиция долго откладывалась, то и дело возникали всякие неувязки, но сейчас она наконец-то близилась к завершению, которое, впрочем, было одновременно началом - началом чего-то такого, что не суждено было увидеть никому из ныне живущих, но от того ничуть не менее важного.