Надежда поинтересовалась, как у них все начиналось, и Хьянг рассказал эволюцию любителей деревьев. Апельсиновые плантации, база морской авиации, опытный ботанический участок правительственного подчинения, станция генной инженерии - все эти заведения решились на подвиг: объединиться в Эль-Торо. Часть апельсиновых садов уже существовала. Группа, руководимая Хьянгом, убедила городские власти позволить строиться на деревьях, и воздушные хижины быстро стали геральдикой города.
- Растительное существование или, если быть более серьезным, обитание на деревьях - наша философия, образ бытия, - говорил Хьянг. - Теперь по всей стране расплодились наши последователи, есть даже Всемирная ассоциация древесных городов.
- Ну уж если вы сумели сделать такое, - сказала Надежда, - то наверняка сумеете помочь спасти один малюсенький холм в Эль-Модене.
Надежда и Том стали объяснять Хьянгу ситуацию, тот закивал головой:
- Да, чертовски с вами согласен, просто чертовски. Это дело не юридической возни, здесь необходимо - да и достаточно - завоевать мнение горожан.
- Я знаю, - отвечал Том. - Тут-то как раз и сидит закавыка. Предложение о застройке холма внес сам мэр, а он пользуется популярностью. И почти наверняка сможет набрать большинство голосов в свою пользу. Хьянг хмыкнул.
- Тогда вам не повезло. Но главная закавыка, вернее, главная действующая пружина, таится совсем не там, где вы думаете. Не в Совете она спрятана и не в суде, она - они, ваши действующие или противодействующие силы, сидят по своим домам. - Хьянг снова растянул губы в улыбке. - Хорошая штука демократия, когда ты в большинстве, точно?
- Ладно, ладно... Есть ведь законы, защищающие права меньшинств. Должны быть. Охрана меньшинств, земли, животного мира...
- Есть, конечно. Да только можно ли их применить к вашему случаю?
Том в задумчивой неуверенности со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
- Вам надо начать широкую общественную кампанию. Сделать обсуждение публичным настолько, насколько возможно. Мне кажется, это сработает лучше всего...
- Хм-м.
И опять рот Хьянга расплылся в тонкой восточной ухмылке:
- ...Если только не окажет обратного эффекта.
Зазвонил телефон; Хьянг спустился по трехпролетной лестнице, покинув комнату с множеством окон, которую поддерживала, сгибаясь и пружиня под ее весом, огромная ветвь. Гости, оставшись одни, глазели по сторонам; чувствовалось, как легкий ветерок колышет жилище. Ощущение, что ты на высоте, не покидало ни на секунду; солнечные лучи рассеивались зеленой листвой. В какое окно ни глянь, огромные деревья заслоняют ближний вид, а там, дальше - местами рощи, местами открытое пространство: хочешь, разбей сад; хочешь, проложи тропинку... Прямо-таки услада для рецепторов, зрительных и слуховых.
- Здешнее место привлекает своим младенческим, даже зачаточным обликом, - заметила Надежда. - Простота, безыскусственность рельефа, структурная прозрачность, какое-то непонятное очарование...
- Это в тебе говорят гены, - откликнулся Том. - Миллионы лет деревья служили нам домом, убежищем в саванне, полной опасностей. Так что, дорогая, твоя нежданная любовь к древесному образу жизни, можно сказать, изначально запаяна в мозг; со временем сверху наросли новые нервные ткани, а древолюбие осталось под ними, как глубокая внутренняя структура, и мы никогда не утеряем ее, не забудем, какими бы радужно-яркими зайчиками ни пускали в нас, пытаясь ослепить блеском стекла и металла. Может быть, нам стоит переехать жить сюда...
- Может быть.
В комнату поспешно вернулся Хьянг. Вид у него был озабоченный.
- Пожар на холмах к востоку отсюда. Огонь быстро движется. Похоже, в ваших местах.
И правда, они разглядели белый дым над холмами, влекомый сюда ветром. Том поднялся на ноги:
- Нам надо идти.
- Конечно. Берите машину, за велосипедами вернетесь потом. Я позвонил, на станции готовят автомобиль.