Мою десятку.
– Вот она! – заорал он. – Я же говорил! Здесь она, родимая, никуда не делась! Просто завалилась под подкладку.
– Купи себе гуся и пудри мозги ему, а мне баки заколачивать нечего, – процедил я сквозь зубы, выхватывая у него купюру. – С тебя еще двадцать штук, обещанные. Напомнить?
– Ну да, ну да, – зачастил он, – как же, помню. Сейчас, сейчас…
Он снова начал рыться в карманах.
– Что‑то никак… не найду, – пробормотал он. – Никак, знаете…
– Небось, опять под подкладку завалилось, – заметил я, презрительно усмехаясь.
– А вот я сейчас сам его потрясу, – мрачно заявил красномордый, поднимаясь с места. Просто удивительные случаются порой вещи: из недавнего недруга он превратился вдруг в моего союзника.
– Нет! – испуганно крикнул динамовец. – Не надо! Я сам. Вот, уже нашел.
И он протянул мне еще две десятки.
Получив причитающуюся мне мзду, я поспешил унести ноги. День для меня закончился как нельзя удачно, и, главное, без ненужных эксцессов. Все прошло гладко, без сучка без задоринки. А ведь могло обернуться иначе.
Мордобоем, например.
Глава десятая
Еще дважды мне обламывался солидный куш: один раз в сто штук, а в другой аж в пол‑лимона, ей‑Богу, не вру. Бабки потекли ко мне рекой, я не успевал их пересчитывать. В течение недели я заработал семьсот пятьдесят штук, что равнялось двум моим месячным зарплатам. Неплохо, а? Ясно теперь, на какие шиши тот очкастый шизик «жигуль» себе отхватил? То‑то. Сам греб деньги лопатой, а мне по какой‑то дохлой пятерке в день отстегивал. Ну не мерзавец?
Но не все коту масленица, как говаривают у нас на Руси. Подвела меня моя фортуна, крепко подвела. Случилось это в середине февраля.
Это был мой четвертый набег на Лужники. Кто с кем играл, я уже не помню. Память мне тогда отшибло напрочь. Но это все потом, после матча, поначалу же все шло как нельзя лучше.
Уселся на свободное место и стал намечать очередную жертву. Опыт у меня уже был, и я враз заприметил подходящий объект. Внизу, через два ряда от меня, расположилась группа бритоголовых парней. Они лакали пиво и громко гоготали, предвкушая удовольствие от предстоящей игры. Я напряг слух и прислушался. По нескольким оброненным фразам я понял, что болеют они за команду, которая обречена на поражение. Они‑то мне и нужны, обрадовался я, лишь бы у них бабки при себе имелись.
Я отыскал свободное место позади них и по обыкновению начал закидывать удочки. Поначалу дело не шло: эта молокосня явно не желала ввязываться в подобные авантюры. Пару раз меня круто осаживали, дипломатично советуя не совать нос куда не следует, а также наведаться к такой‑то матери и еще кое‑куда, куда поезда не ходят и самолеты не летают. Я скромно молчал, понимая, что объект должен созреть. У меня был принцип: никогда никому не навязываться; рано или поздно объект клюнет и попадется мне на крючок. А пока – терпение и еще раз терпение.
Первый период закончился вничью – 1:1. Команды играли вяло, как‑то сонно, без энтузиазма и спортивного задора. Но меня не проведешь, я‑то знал, что самая игра начнется на последней десятиминутке второго периода. А покамест я подготавливал почву, разыгрывая из себя заядлого болельщика: орал благим матом, свистел во все десять пальцев, предрекал поражение неугодной мне команде, сыпал двусмысленными репликами, а сам тем временем косился не на поле, на которое мне было глубоко наплевать, а на тех бритых оболтусов, что рассиживались перед моим носом и чьи карманы я собирался сегодня изрядно почистить.
К концу второго периода, как и было предсказано завтрашним номером «МК», игра оживилась. Наш голкипер (так, кажется, его называют? или я что‑то путаю?) – итак, наш голкипер пропустил две банки подряд.