«Я сплю?!»
Он отскочил от двери, ущипнул руку, но даже и не почувствовал касания. Чем больше он пытался разбудить себя, тем больше, казалось, он впадал в безумный, невыносимый сон.
«Да что же это происходит? де Конн остановился. А если бы даже и сон»
Подобные сны он видел только в детстве. Отец называл их «выход из тела» и предупреждал: «Это очень опасные сны, Авад, ты можешь не вернуться» Де Конн никогда не решался путешествовать в подобных снах и блюл своего двойника до тех пор, пока не просыпался.
Та́йта11! крикнул он.
Зов впитался стенами, будто вода губкой.
Тихо, ты разбудишь его! шепот сотен голосов начал наполнять пространство.
Кого? тоже шепотом спросил де Конн.
Его, того, кто спит
Очевидная невнятность ответа возмутила маркиза, но, не желая быть неучтивым, он промолчал и впервые решился сделать шаг. Первый осознанный шаг в первом осознанном «выходе». Мягкое касание о стеклянный пол. В коридоре нет света, но окружающее источало бледно-синеватый свет.
«Кто спит?»
Еще шаг
Здесь кто-нибудь есть?.. произнес де Конн на полголоса сильнее.
Тихо тихо не буди его
«Кого не будить? Себя самого?» при этих мыслях он начал удаляться от дверей спальни, чтобы не вернуться в собственное тело, не найдя ответа.
Авад!
Это был голос отца! Де Конн уже открыл было рот, чтобы отозваться, но окружающее, словно имея собственные уши и рты, вкрадчиво-испуганно напутствовало:
Не слушай его!.. Не буди его!..
Надо было уйти от них, от этих приросших к его ушам стен и мебели. Он миновал коридор, прошел в свой кабинет, а оттуда в библиотеку. Почему его тянуло в зал с книжными полками?
Библиотека оказалась пустой и мрачной, голые кирпичные стены одиноко стремились ввысь, пропадая в ночном небе.
Он здесь тихо твердили навязчивые вещи за дверями.
Вдруг все качнулось: пол, стены. Маркиз застыл. Привыкший к землетрясениям на побережье Тихого океана, он определился, где лучше находиться при более сильных толчках. Но земля стихла. Замер в ожидании и де Конн. Минута, другая. Он напряг тело и слух. Где-то со стороны кабинета доносились хлюпающие звуки и тихий напев. Молитвы? Дверь тихо приоткрылась, но пролет вел не в кабинет, а вниз, в подземелье. Ступеньки иные, стертые, покрытые пылью. Маркиз потянул носом. Запах множества старых сальных свечей. Подземелье казалось знакомым, но он мог поклясться, что никогда здесь не был. Это не его дом! Везде: на подоконниках, выступах, столах, стульях болезненно слабым огнем мерцали масляные плошки. Нестерпимо воняло паленым мясом Посередине (узкий стол, над ним высокая тень) человек в полуистлевшей монашеской робе. Знакомый ларец со снадобьями на стульчаке. Отцовский. Маркиз приблизился к столу. Кто-то лежал на нем. Изуродованное тело девушки. Незнакомец в балахоне, напевая молитву, зашивал на ней глубокую рану, тянувшуюся от бедра к ребрам. Со стола на потрескавшийся каменный пол капала цедившаяся кровь.
Та́йта? позвал де Конн.
Тень не шелохнулась. Маркиз сделал шаг вперед. Нет, фигура не так высока. Отец был коренаст, с плечами шириной в косую сажень, но выше своего сына. Де Конн присмотрелся к несчастной на столе. Она была нага, с распоротым животом, покрытая кровавыми подтеками, белая до синевы. Девушка не двигалась, а лишь таращила глаза на своего «лекаря». Тот, закончив с еще одним швом, принялся вдевать очередную нить в крюкообразную иглу.
Что вы делаете? спросил де Конн незнакомца. Он привык к кровавым сценам, но эта девушка казалась ему знакомой.
Незнакомец вздрогнул и поднял голову.
Разве ты не знаешь? раздался над столом мягкий голос, и зеленоватые огни блеснули из-под капюшона. Принимаю твои роды!
Волосы зашевелились на голове де Конна. На него пустыми бесстрастными глазами смотрело его собственное Я, но невероятно состарившееся, иссушенное, пораженное язвами проказы. Де Конн в смущении отступил, его взор опустился на распростертое тело.
Матушка?!
Он осекся. Несчастная повернула лицо к маркизу. То была уже не его мать! То была Изабелла де Сварро, его жена, убитая двадцать лет назад!
С днем рождения, милый, произнесла она голосом столь мягким и бархатным, что от боли воспоминания о ней у де Конна перехватило в горле
Вдруг невидимая сила толкнула его к стене и потянула сквозь твердь кладки. Ребра сдавило, маркиз с усилием втянул воздух. Не страх, но ошеломляющая тоска заполнила его чувство со стремительностью цунами. Он хватался за острые углы и скрипел зубами, но лишь тогда, когда невероятная масса каменного мешка должна была сокрушить его тело, в ушах де Конна раздался крик отца.
Проснись!!!
Де Конн передернулся и широко раскрыл глаза. Перед ним возникло испуганное личико Мариам.
Вы кричали, господин, пролепетала она.
Маркиз осмотрелся. Сердце бешено колотилось и болело, на глаза сами по себе наворачивались слезы. Он не отмечал своего дня рождения со времени смерти Изабеллы и детей. Двадцать лет назад банда галерников напала на его замок, когда он уехал на охоту. Погибли все: жена, двое детей, старые верные слуги и их семьи. Де Конн поклялся разделаться с каждым участником той драмы. Он лично нашел и расправился как с напавшими, так и с их семействами, детьми, внуками и прямыми наследниками. Кровная месть требовала уничтожения врагов вплоть до седьмого колена если таковые еще оставались. Но маркизу так и не удалось выйти на след организаторов резни. Единственной зацепкой в том, кто мог быть главой разбоя, были те, кто жил и работал с убийцей его семьи с графом Димитровым, увы, почившим от тяжелой болезни шесть лет назад. Решив, что охотиться более не на кого, маркиз де Конн избрал дочь графа Алену в качестве жены Причина столь неожиданной мягкости скрывалась в пророчестве, данном ему самими Духами судьбы. Они предсказали де Конну любовь к дочери врага, и, как бы он ни увертывался от их влияния, они таки взяли верх. Маркиз влюбился в Алену до того, как узнал, кем она ему приходилась Не был ли сон с Изабеллой напоминанием о необходимости выполнить клятву о мести? Или он звучал предупреждением о грядущих неприятностях из-за неуместной любви маркиза к дочери ее убийцы?
Долго ли я спал? спросил он, нахмурившись.
Чуть более двадцати минут, господин.
Де Конн отер лицо руками и тяжело вздохнул. Он легко умел переключаться с деловых споров на романтичный диалог, но сны врезались в его память ярче реальности и запекались в ней, как рубцы от раскаленного металла. Он ненавидел сновидения! Они всегда несли некий тайный смысл, были полны отчаяния и борьбы, словно он не спал, а переходил в иную, параллельную жизнь своего воспаленного разума Изабелла! Она пришла к нему перед самой женитьбой впрочем приближался праздник мертвых12.
Мне пора работать, буркнул де Конн. Жду тебя к ужину через час!
Его путь лежал в кабинет туда, где уже ожидали хозяина брадобрей Доминик, личный секретарь Охос с расписанием на неделю, докладами и прочими неотложными делами.
Дела прошлые и нынешние
Дага и шпага против трех шпаг. Что за абсурд! рявкнул маркиз де Конн, отбросив письмо в сторону. Неужели они так высокомерны, что считают достаточным выставить против меня всего трех соперников?!
Охос с пониманием усмехнулся. Ответный вызов семьи Бенетто на требование де Конна выдать ему Сильвию Рейес казался смешным.
Если бы они серьезно взялись защищать от вашего гнева эту девицу, то прислали бы роту профессиональных баратерос13! вставил секретарь, насмешливо изгибая тонкие брови.
Нет, они просто пытаются унизить меня, фыркнул маркиз. Ладно, впишите combat à outrance14 в календарь на среду Что еще?
Вместо ответа Охос странно покосился на гайдуков хозяина.