Здоров, Сашк! отвлек его мой товарищ.
Здрасьте, дядь Толь.
Ты чего тут?
Да хожу, дышу.
Опять, значит, дурью маешься?
Да не, гуляю я ж, говорю.
Ну, ты даешь, ну ступай, значит.
Сашка ушел, а я из любопытства спросил у Толика, как же мол, живется то ему.
Что же он, говорят, того. Из этих?
Как еще этих?
Ну, тех самых, стало быть.
Это которых?
Женщины, которых, стало быть, не интересуют.
Тьфу ты, что ты, думаешь он голубой, что ли? Ха, да не, все ж знают, что Сашка нормальный, только дурачок.
Это в каком смысле?
Ты на волосы купился? Это у нас его таким за волосы только школьники и ПТУшники считают, кто не знает его. Он их по другой дурости отпустил копной.
Это какой же?
А я тебе так специально и не смогу донести, это надо ловко, чтобы он сам, значит, рассказал. Хочешь, догони, спроси, он тебе и расскажет.
А и догоню, подумал я, отчего не догнать? Времени вагон, отчего бы и не догнать, спросить у человека все обстоятельства.
Распрощавшись с Анатолием, я прибавил шаг, очень скоро настиг медленно ступавшего Сашку, что как шпала покачивался от собственных шагов.
Александр, стало быть? спросил я его.
Как есть.
Я вот тут по такому вопросу
Про космос хотите знать?
Какой еще космос? спросил я, и тут я сразу понял, что парень чудак.
Я ж слышать его могу, эфир принимаю, будучи совершенно трезвым отвечал Александр.
Это как же эфир?
А вот, видите, какие у меня волосы? Так только все люди думают, что это просто волосы, но на самом деле они у нас особенные, это как специальные антенны, прямо как у радиоприемника. Только все их стригут и ничего не слышат, а другие не стригут и слышат.