Все ее снаряжение из Леса: лук из тиса, стрелы из кизила, парка и штаны из шкуры оленя, башмаки из шкуры бобра, спальный мешок, сумка и каноэ. И рыболовные снасти: крючки из крепко связанных еловым корнем колючек, лесы из конского волоса и поплавки из сосновой коры. Единственное, что не оскорбляло Мать-Море, это наживка и грузила из камешков.
Закусив губу, Ренн вытащила из воды лесы и побрела к озеру, чтобы начать все с начала. Она понимала, что от усталости плохо соображает надо было сразу закинуть лесы в озеро.
На берегу не было коряг, зато полно костей пятнистый череп медведя и белые скелеты чаек. Ренн разожгла костер и первым делом прокоптила в дыму одежду и снаряжение, чтобы меньше пахли Лесом. Потом съела пригоршню мидий, которые нарвала с камней, и немного слизких водорослей. Развернула лук и смазала его маслом лесного ореха из рожка со снадобьями.
Ну хоть ты у меня остался, пробормотала она.
Ренн все еще тосковала по луку, который для нее сделал Фин-Кединн, и теперь бережно ухаживала за новым, чтобы он не чувствовал себя брошенным и ненужным.
Она неуклюже перевернула каноэ, привалила по бокам несколько камней и забралась во временное убежище. Серый дневной свет просачивался сквозь оленью шкуру. На мелководье позвякивал лед, но больше ни звука только зловещая тишина Дальнего Севера.
Рип с Рек не вернулись. Она полагалась на воронов они могли предупредить об опасности. Но зачем им делать это теперь, когда она отреклась от племени?
Ренн представляла, как из-за камней появляются демоны и Тайный Народ, а на берег из воды крадучись выходят белые медведи.
Мысли о Тораке причиняли боль, поэтому она думала о Волке и Темной Шерсти, вспоминала, как они на реке учили волчат охотиться. Лосось хорошая добыча для начинающего охотника, у рыбы нет рогов или копыт, которые могут поранить тельца волчат.
Она сняла с головы повязку Торака, вдохнула его запах запах пота, волчьей шерсти и сока сосны. Он наверняка уже узнал, почему она ушла. Но понимает ли он, как тяжело было на это решиться? И как ей теперь больно?
Ренн представляла, как он идет по ее следу. Она видела его темные волосы и худое загорелое лицо с татуировкой племени Волка две линии из точек на скулах, но поверх одной тонкий шрам, специально, чтобы ее скрыть. Видела зеленые крапинки в светло-серых глазах, которые появились после того, как его душа ходила в деревьях.
Сможет ли он ее простить за обман?
* * *
Ее разбудили удары крыльев и гогот лебедей. Чесался шрам на тыльной стороне кисти, а пальцы стали шершавые. Когда она выбиралась из спального мешка, под коленом хрустнул кусок древесного угля.
Солнце висело низко над янтарным Морем. В кострище тлел по краям кусок березовой коры. Кто-то углем нарисовал на нем лесные метки Торака, причем не раз и зло, с нажимом.
Ренн, вскрикнув, схватила кусок коры и забросила его в озеро. Она едва успела уничтожить заклятье Торак бы сильно пострадал, если бы огонь сожрал хотя бы одну метку на коре.
Ренн с ужасом посмотрела на свои руки ладони были черными от угля.
Я не делала этого! закричала она.
Но кто еще мог это сделать? И где на голом острове она нашла кору и древесный уголь?
Ренн побежала к Морю и яростно стерла в воде сажу с ладоней.
Ее лесы вернулись на отмель. Это было неправильно, она ведь забросила их в озеро. И все же они были здесь, и что-то попалось на крючки.
Рыдания застряли в горле. Это был тот самый усатый морж. Мертвый.
И все из-за нее. Теперь надо было разделать тушу и использовать каждую ее часть. Оскалив зубы, Ренн достала нож и вспорола серое брюхо моржа. Вскочила на ноги. Из кучи кишок выползла гадюка. Гадюка зашипела и исчезла в бурых водорослях.
Такого не может быть.
У костра спиной к Ренн сидела какая-то фигура.
Когда Ренн подошла ближе, фигура развернулась, показав прекрасное и безжалостное лицо матери.
Ты умерла, сказала Ренн. Тебя убили три лета назад. Я видела, как ты умираешь.
Черные губы Сешру скривились в улыбке.
И что с того?
Глава 5
Кто ты? прошептала Ренн.
А ты не знаешь? с издевкой спросила Сешру.
Она сидела, скрестив босые ноги, и медленно пересыпала пепел из ладони в ладонь. На ней была туника без рукавов из серебристой тюленьей шкуры и, хотя шел густой снег, ни одна снежинка не упала на черные волосы и гладкие бледные руки. На лбу у нее красовалась татуировка Гадюки два вертикально направленные друг на друга наконечника стрел. Ее темно-синие глаза не отрываясь смотрели на Ренн.
Интересная маскировка. С черными волосами тебе лучше, заметила Сешру. Вся в мать.
Ты ненастоящая.
Ренн протянула руку, и пальцы прошли сквозь лицо матери, как сквозь дым.
Ты уверена?
Колдунья Гадюка дунула в кострище, и в воздух поднялся фонтан янтарных искр. Одна обожгла Ренн щеку.
Если я ненастоящая, как ты это почувствовала?
Ренн закрыла лицо руками так, чтобы отгоняющие зло татуировки в форме зигзагов на запястьях были направлены на Сешру.
Ты умерла. Я видела, как ты умерла.
Плечи колдуньи затряслись от беззвучного смеха.
Ты уже этого говорила!
Я ненавидела тебя, когда ты была жива, и ненавижу до сих пор. Ты разбила сердце отца. Он не погиб бы во льдах, если бы не ушел на твои поиски
Твой отец был слаб.
Ты хотела вселить в меня демона и превратить в токорота, в существо, которое будет подчиняться всем твоим командам.
А теперь посмотри на себя, с ухмылкой сказала мать Ренн. В кого ты превратилась? Живешь в укрытии с мальчишкой, любителем волков! Притом что мы обе знаем: это плохой выбор. Ты хочешь жить со своим племенем. Он всегда стремится уйти из племени. Так пара не складывается. Колдунья быстро облизнула губы острым черным языком, словно попробовала на вкус тревогу Ренн. А теперь ты ушла от него, как я ушла от твоего отца.
Я должна была уйти, ему угрожала опасность
Да, и эта угроза исходит от тебя. В тебе бурлит злоба.
Я не злюсь на Торака.
Неужели? А те «несчастные случаи» в Лесу? И заклинание с его метками на березовой коре?
Ты за всем этим стоишь. Поэтому ты здесь.
Мать Ренн отвела взгляд в сторону:
Змея может укусить даже после того, как ей отрежут голову. Но мне вот что интересно ты ведь так и не доверилась своему мальчишке. Ты умеешь хранить секреты. Это в тебе от меня.
Во мне нет ничего от тебя!
Снова беззвучный смех.
Дочь, зачем себя обманывать? Можешь бежать до самого Края Мира и все равно не убежишь! Нельзя убежать от своего нутра.
Зачем ты здесь? холодно спросила Ренн.
Наконец-то ты спросила! Это хорошо, так делают все колдуньи.
Мне не нужна твоя похвала.
Колдунья Гадюка смерила Ренн взглядом:
Ты помнишь день, когда я умерла? Я лежала со стрелой в груди, а ты стояла рядом на коленях, и лицо твое было мокрым
От дождя, а не от слез.
Сешру улыбнулась:
О, я знаю. Если бы тебя не опередили, ты бы сама выпустила в меня стрелу. Колдунья Гадюка снова начала пересыпать пепел из ладони в ладонь. Люди были напуганы, они не осмеливались ко мне подойти. Но только не ты и твой мальчишка. Ты слышала, что я сказала, когда умирала. Это еще не конец
Что ты хочешь сказать? срывающимся голосом спросила Ренн. Ты умерла. Все Пожиратели Душ мертвы. И их токороты тоже. Тебя нет!
Придет время, когда ты об этом пожалеешь, пожалеешь о том, что выступила против меня. Я хотя бы была человеком.
Поэтому ты здесь? прорычала Ренн. Чтобы предостеречь меня?
А ты как думаешь?
Кто эта женщина? Что это за существо?
Ренн мысленно перенеслась в день, когда наносила Метки Смерти на тело матери. Вспомнила запах сырой охры, которой рисовала круги на лбу Сешру, на груди и на пятках, чтобы удержать ее души вместе.
Неужели Метки Смерти не подействовали?
Если бы Сешру потеряла душу имени, она бы превратилась в призрака. Если бы потеряла душу племени, то обернулась бы демоном. Если бы потеряла душу мира, разорвала бы связь с деревьями, охотниками и добычей и навечно уплыла бы далеко за звезды