Растаявший воск подтопил тонкий контур свечи и стек вниз, застыв на кромке подсвечника, не дающей ему капнуть на стол. Огонь задрожал, но быстро выровнялся.
А как мы поймем, что это я, а не, например, сквозняк?
Поверьте, вы будете знать, Присцилла постучала кончиками пальцев по столешнице. Даже если сквозняк будет вызван вашей волей, вы отличите ее от случайности.
А что бы сделали вы? Я посмотрела в сторону силуэта леди дель Эйве. Огонь бликовал на пуговицах ее платья.
Я? она изумилась не то вопросу, не то тому, что я осмелилась его задать. О, милая Я бы вспомнила, что такое процесс горения, и попыталась повлиять на него изнутри или снаружи. Или договорилась бы с огнем, представив, что он живое существо. Но хватит с вас подсказок. Действуйте, она снова махнула рукой. Я жду.
Я подошла к столу, придвинула себе стул и села, положив локти на стол, так, чтобы свеча оказалась почти у меня под носом.
С того момента, как я посмотрела в глаза чему-то огромному и древнему, и мир вокруг сначала распался на тонкие нити Силы, а потом снова стал самим собой, магия внутри меня застыла. Я не чувствовала ее точнее, я не чувствовала в себе вообще никаких изменений, кроме странной, почти стерильной пустоты в голове после транса и пару дней спустя. Эта пустота сделала меня очень спокойной и послушной, даже равнодушной к тому, что происходило вокруг, и мне казалось, что я словно бы вышла из комы. Очень слабая, но отдохнувшая на много лет вперед.
А вот магии как покалывания в пальцах или чувства тепла, растущего где-то в солнечном сплетении этого не было. И я не торопилась ее искать. Вместо этого я училась держать в руках перо, подчинить которое было той еще задачкой, и, как бумага чернила, впитывала все те знания, которые пыталась вложить в мою голову Присцилла и не только она.
Каждый волшебник, вспоминала я, глядя, как плавится и оплывает воск, каждый, кто обладает талантом, должен уметь подчинять силу своей воле и своею же волей направлять ее в нужную сторону. Каждый волшебник делал это по-своему просто потому что каждый волшебник был в итоге человеком со своими мыслями в голове. Магия не давала готовых схем все эти кристаллы, щелчки пальцами, заклинания и арки порталов придумали люди, просто эти люди были достаточно умны, чтобы не только осознать некие принципы, но и облечь их в форму, понятную большинству. Большинство вроде меня беззастенчиво этим всем пользовалось, но при столкновении лоб в лоб с конкретной задачей, которую нужно было решить здесь и сейчас, не имея под рукой волшебной кнопки изменения реальности, оказывалось беспомощным.
Поэтому я молчала и слушала, как потрескивает сгорающий фитиль.
Присцилла тоже молчала, как и обещала, но с каждой минутой, с каждой каплей воска, стекающей вниз, это молчание становилось тяжелее и тяжелее.
Я чувствовала неприятно-щекотное чувство, бегущее вдоль позвоночника, потому что, кажется, мне устроили что-то вроде небольшого экзамена, а я сейчас его эпически заваливала к явному неудовольствию экзаменатора. И если я ее разочарую, Присцилла не станет это скрывать ни передо мной, ни перед остальными. Думать и искать решения, чувствуя, как над тобой нависает меч чужого осуждения, было тяжело.
Я отвела взгляд в сторону, моргнула, чтобы прогнать призрак свечи, отпечатавшийся на сетчатке. Темнота за пределами светового круга казалась гуще, плотнее, чем раньше, словно зажженная свеча заставила всю ту тьму, которая заполняла комнату, сгуститься, вытеснив ее к углам и стенам.
Огонек дрогнул темнота тоже дернулась, а в мою голову пришла мысль, которая начала мне нравиться.
Я закрыла глаза и уткнулась лицом в сложенные на столешнице руки, пытаясь представить Присцилла же намекнула, чтобы я проявила фантазию! как темнота, отступившая в стороны, собирается за моей спиной и обрушивается на свечу, вытесняет свет так же, как свет до того вытеснял ее саму, постепенно, медленно, пока огонь, дрожащий на фитиле, не уменьшится до крошечной оранжевой искорки и не погаснет совсем, лишенный пространства, нужного ему, чтобы гореть. Я представила себе это настолько четко, насколько могла, не поднимая головы, потому что боялась увидеть, что свеча не погасла.
Тогда бы я почувствовала себя полной дурой.
Знаете, леди Лидделл, задумчиво сказала Присцилла, вырывая меня из моих фантазий в реальный мир. Вы весьма оригинальны.
Я открыла глаза свеча погасла.
Сквозь стеклянный потолок в библиотеку смотрела звездная ночь темнота перестала быть плотной, превратилась серо-сизый сумрак, в котором лицо Присциллы казалось бледной маской с черными провалами глаз и рта.
У меня получилось, сказала я.
Вы понимаете, что вы сделали? так же задумчиво спросила Присцилла. Ее пальцы ударили по столешнице от мизинца до указательного, один за другим. Нет, леди Лидделл, я много чего видела в своей жизни, поверьте, она покачала головой, то ли осуждая, то ли удивляясь. Я недоуменно молчала, не зная, радоваться мне победе или начинать бояться, что я что-то сделала не так. Мои племянники тоже отличались некоторой оригинальностью и стремлением эту оригинальность продемонстрировать, но, пожалуй, вы их даже превзошли.
Но у меня получилось, снова сказала я, уже тверже, с еле скрываемым триумфом.
Получилось, она щелкнула пальцами, зажигая кристаллы. Я бы удивилась, если бы у вас не получилось, леди Лидделл, потому что у этой несчастной свечки не было ни единого шанса. Пожалуй, вторую часть упражнения оставим на следующий раз, Прис встала и вытащила огарок из подсвечника. Или оставим вообще. Боюсь, если я попрошу вас разжечь из искры пламя, вы с вашим рвением спалите этот несчастный дом к Неблагому.
Присцилла рассматривала остатки свечи так, словно держала в руках нечто не слишком приятное и, возможно, ядовитое. На ее губах была кривая улыбка.
Я сложила руки на коленях.
И все-таки
Вы ждете от меня одобрения, леди Лидделл? Присцилла вскинула одну бровь. Ну Вам следует подучиться аккуратности и умеренности, но вы справились. Правда справились, она подошла к камину и сделала пас рукой, заставляя остатки огня в дровах снова гореть, положила в этот огонь свечу. Только, прошу вас, не рассказывайте о подобном триумфе людям, которым о нем знать не следует. Вашинестандартные методы могут кое-кого напугать, добавила она как бы между прочим и задумчиво посмотрела на меня. А ведь у Юлиана появился отличный шанс немного посмотреть на себя со стороны
Это комплимент? переспросила я.
Это ирония, отозвалась Присцилла. На сегодня все. Отдыхайте. И, мой вам совет, она наклонила голову набок. Сходите на кухню и попросите что-нибудь сладкое. И поужинайте, если вы еще не ужинали. Если вы упадете в обморок, никому от этого не станет легче.
***
Магия давала власть, но всегда брала свою плату.
Я запомнила этот закон очень хорошо в тот момент, когда ловила падающего в обморок Кондора.
Каждый волшебник должен хорошо знать свои границы возможного, сказала как-то Присцилла, знать их и не переступать. Как любят делать некоторые крайне самонадеянные мальчишки, привыкшие верить в собственное всемогущество, добавила она, ухмыляясь. Знание этих границ куда важнее подобного всемогущества, потому что магия опьяняет и может здорово ударить в голову, если слишком ею очароваться.
Поэтому хороший маг всегда следит за тем, сколько он спит, что ест и достаточно ли его тело крепко, чтобы выдержать работу с энергией. Физические упражнения были так же важны, как умение читать тайные знаки или вызубренные назубок ритуалы, и Присцилла могла привести множество примеров, когда юноши, подававшие большие надежды на заре своей карьеры, превращались в избалованных, изнеженных придворных, не способных на большее, чем пара дежурных иллюзий и охранных заклятий. За примером того, к чему приводит пренебрежение к еде и сну, сказала она, ходить далеко не надо.