Посмотрите на открытую часть лица, там вы увидите родинку на щеке. Ее я никогда не спутаю.
И вы хотите, чтобы я разуверил вас в подлинности этого фото? Николас вернул снимок.
Как раз наоборот. Хочу, чтобы вы избавили меня от сомнений. Если, и правда, моя Анна следует за мной и оберегает меня, то жизнь вновь обретает смысл.
Петр Алексеевич наклонился к Николасу, насколько позволяло пузо, и прошептал ему:
Отличная история для книги, тем более она вам ой как нужна.
Я подумаю, сухо ответил Николас и встал. Думаю вам пора, час поздний.
И то верно, ответил Георгий Александрович. Но я оставлю вам адрес фотоателье.
Хорошо.
Начальник почтовой службы пожал руки, положил прямоугольную бумажку на письменный стол и вышел. Петр Алексеевич удивленно проводил его взглядом и продолжил молчать, когда тот покинул кабинет.
Что же до вас, уважаемый Петр Алексеевич, можете вернуться в издательство с моим отрицательным ответом.
Но вы даже не знаете вопроса! возмутился тот.
Тут нет никакой интриги. Писатель сложил руки за спину и начал ходить по небольшой комнате. Все денежные средства от продажи моих книг уходят на погашение моих же штрафов, за нарушение сроков и обязательств перед издательством. Так что денег вы не принесли. Контракт со мной разорвать вы не можете, так как старые книги все еще продаются. Издательству терпеть меня еще два года. Он прикинул что-то в уме. То есть до тысячи восемьсот восемьдесят девятого. Так что они отправили вас, чтобы призвать меня к работе, что вы и делали, нашептывая мне на ушко указания
Дружеская рекомендация, господин Райт услужливо вмешался Петр Алексеевич.
Неважно. Не знаю, в чем вы провинились в издательстве, то ли слишком обленились. В этот момент Николас смотрел на живот, который редактор безуспешно втягивал. Либо за халатность, но вас определили к самому ужасному писателю. И, возможно, мой ответ станет причиной вашего увольнения, которое ваше же начальство никак не могло устроить без веской на то причины. Так что еще раз простите, но я говорю вам нет. Писать я не буду.
Вот теперь Петр Алексеевич испугался по-настоящему. Все слова метко попали в цель. Прошлым утром он получил настоящий разнос за два неудачных тиража. Достаточно крупных для неизвестных никому писателей. Шанс на спасение был, но он конечно, вся вина на понедельнике оказался тем камнем, что утянет его на дно.
Прошу вас, господин Райт, не отвергайте предложение издательства. Во всем вы правы. Вот только ошиблись, подумав, что деньги я не принес. У меня солидный аванс в двести рублей только для того, чтобы вы согласились на очередную книгу о призраках.
Но писатель его уже не слушал. Он нервно тер виски, стараясь отогнать подступающую головную боль. Все его тело покрывала сыпь мурашек, которые раздражали кожу. Спину пронзила боль. Пальцы стали дрожать.
Завтра! твердо ответил он. Приходите завтра. Обсудим ваше предложение и, может быть, навестим того фотографа. И если история действительно связана с настоящей мистикой, то я обязательно ее напишу. Если же снова нарвусь на шарлатана, то, простите меня, обманывать читателей и плодить глупые суеверные страхи я не хочу.
Николас кивнул в знак прощания и вошел в другую дверь, что вела в спальню еще меньшим размером, чем кабинет.
Времени на проводы нежданного и неприятного гостя совсем не осталось. Ощущения были такие, словно в голову залили раскаленный металл. Лоб писателя пылал жаром, отчего выступила испарина. Его самого била дрожь. Сердце предательски кольнуло и замедлилось, после отозвалось двумя глухими ударами в области желудка и судорожно заколотило.
Собственное тело стало тяжелой ношей. Едва переставляя трясущиеся ноги, Николас подошел к кровати. Хотел сесть, но сил не хватило, в итоге плюхнулся на живот. Собрав всю волю, он заставил себя перевернуться. Спазм подобный острию кинжала вонзился в область паха и метнулся выше, чтобы сжать в кольцо легкие.
Николас потянулся дрожащей рукой к тумбочке. Там под светом маленькой свечи лежало спасение фарфоровая трубка и ампула с желтым порошком.
При виде нужного вещества острый спазм сменила тянущая книзу боль. Руки действовали самостоятельно. Они на ощупь взяли фарфоровую трубку и ампулу. Засыпали порошок в небольшое углубление в конце трубки и поднесли к нему свечу.
Затянусь лишь раз, обманул себя Николас.
Сладкий и горячий дым прошел сквозь горло, обжигая гортань, и осел в легких. Наступило облегчение. Эфемерный нож вынул свое лезвие. Свинец в голове сменила перина, и писатель наконец расслабился.
Он подтянулся на руках и сел удобнее. Голову запрокинул назад, а глаза закрыл. Теперь, когда туман проклятия отступал, он мог вернуться к мыслям о загадочной фотографии.
В целом он слышал о таких явлениях, но относился к ним скептически, потому что зачастую призраком на фото называли световое пятно на снимке. И виной тому не потусторонние силы, а неумелый фотограф.
На этот раз он увидел силуэт девушки, в котором вдовец признал свою покойную супругу.
Возможно ли такое? Почему нет, подумал Николас. Магниевая вспышка света могла преломиться о неподвижный образ духа и после проявиться на бумаге. Он и сам гонялся за призраком с причудливым световым устройством в надежде поймать его в луч. Правда, ничего не вышло. Где-то на полке в его маленькой комнате хранились остатки электрической свечи, динамо-машины и телеграфа, ставшие надгробием покойной мечты. Теперь в них нужды не было.
Организм пришел в норму. Сердце билось ровно, руки не дрожали, да и мысли не путались.
Николас лег на бок и открыл глаза. В противоположном углу комнаты безмолвно стояла темная фигура, с трудом напоминающая девушку. Она смотрела на него одним глазом. Вместо второго зияла ужасная, кровавая по краям дыра. Писатель с грустью вздохнул и перевернулся на другой бок.
Из письма Петра Алексеевича
Прошу простить меня, моя дорогая Елизавета Марковна, что пишу в не привычное для себя время, а с большим опозданием. Последние дни выдались крайне тяжелыми. Мало мне было книжного провала моих подопечных авторов, так еще на мои плечи взвалили неподъемный груз писателя-самодура Николаса Райта.
На первый взгляд, он мне показался парнем толковым, но на деле же я столкнулся с совершенно непредсказуемым типом. Когда нужно говорить серьезно, он шутит, когда пытаешься воззвать к совести грубит, а от проблем вообще нос воротит.
Слишком избаловали его слава и богатство от первой книги. Признаюсь, его последняя работа, изданная в 1884 году про французских виноделов и призраков, оказалась недурна. Но с тех пор минуло два года, а этот напыщенный писака не выдал ни главы, ни строчки. Теперь представьте мое возмущение оттого, что он отказал мне. И это в тот момент, когда судьба сама подвела его к удивительной теме теме призрака, пойманного фотоаппаратом.
Он просто закрыл дверь перед моим носом и скрылся в своей спальне. Благо с ним живут достойные люди. Меня проводила, а перед этим напоила чаем с медом его соседка Настенька. Прекрасная девушка, чем мне Вас напомнила в день нашего знакомства. Правда, она худа, мне, как вы помните, по душе дамы с более пышными формами. Но глаза один в один Ваши. Голубые и влюбленные. Правда, в отличие от вас ей не повезло. Сдается мне, что запал ей в душу этот писатель, чье будущее мрачнее тучи. Так что обязательно отговорю ее при следующей нашей встрече.
Ночь провел в ближайшей гостинице. А так как дорожных денег мне не выдали, пришлось экономить. Так что досталась жесткая койка. Но сомкнуть глаз не смог совсем по другой причине никак не выходило из головы то самое фото.