Он снова вздохнул, задев локтем крайнюю и рассыпав документы по полу. С трудом опустившись на колени, он начал собирать разлетевшиеся листы.
Хвала Тьме, день призыва остался позади, ознаменовав таким образом официальное окончание осенней ярмарки услужения. Возможно, ему следует отклонить великую честь работать здесь следующей весной. Долгие часы, на протяжении которых приходилось сидеть за столом или бродить по территории в поисках подходящих кандидатур, были весьма утомительными для человека преклонного возраста, однако окончательно его иссушали отчаяние и надежда, читавшиеся с легкостью на лицах иммигрантов. Как можно было смотреть на женщину не старше его младшей внучки и не пожелать помочь ей обрести подходящее место службы, чтобы страх, мечущийся в ее глазах, сменился счастьем? Как он мог разговаривать с воспитанным, любезным человеком, которому нанесли ужасные душевные раны бесконечными стремлениями «научить его повиновению», и не попытаться отыскать тихую, мирную деревеньку, где он сможет вновь обрести самоуважение и перестать вздрагивать каждый раз, когда взгляд его госпожи обращается к нему, от страха, что может ждать его дальше?
Таких мест не было в Малом Террилле. Больше не было. Однако именно Королевы этого Края продолжали предлагать контракты, до отказа забивая свои дворы иммигрантами. Другие Королевы Кэйлеера, правящие на землях, принадлежащих Королеве Эбенового Аскави, были куда более осторожны и избирательны. Поэтому лорд Мегстром делал все, что было в его силах, чтобы находить иммигрантов, обладавших определенными знаниями или мечтами — словом, тем, что может купить им место за пределами Малого Террилля. Он представлял этих людей мужчинам из Первого Круга Леди Джанелль Анжеллин, когда они являлись на ярмарку. Что до остальных… он просто заполнял их бумаги и желал удачи и хорошей жизни, гадая, будет ли их новая жизнь в Кэйлеере хоть чем-то отличаться от той, которую они попытались оставить позади.
И пожилой лорд пытался не думать о тех людях, которым не повезло подписать контракт вовсе. О вынужденных вернуться в Террилль.
Мегстром покачал головой, стараясь привести бумаги хотя бы в относительный порядок. Поразительная небрежность — засунуть списки иммигрантов, оставивших запрос, в ту же самую папку, где лежат списки принятых в услужение и тех, кто возвращается в Террилль. Как можно ожидать, что клерки…
Он стиснул в кулаке лист бумаги. Списки прибывших в этом году хейллианцев. Однако это он отвечал за хейллианских иммигрантов — вплоть до конца третьего дня, когда Джорвал неожиданно решил, что хочет лично разобраться с людьми, чьи имена попали в этот список. На том листе, который Мегстром передал Первому Трибуну, было двадцать имен. На этом же оказалось лишь двенадцать. Возможно, кто-то переписал его после окончания ярмарки, оставив лишь тех, кто получил контракт? Нет, не может быть, ведь имени Деймона Сади здесь не было.
Мегстром поспешно отыскал списки тех хейллианцев, которые должны были вернуться в Террилль. Их составляли для охранников, чтобы те могли позаботиться о том, что никто не попытается ускользнуть и скрыться где-то в Кэйлеере. Четыре имени. Сади сейчас в Демлане, значит, остаются еще три человека, которые по каким-то причинам не попали в официальные списки, хотя были в тех, которые он передал Джорвалу…
Услышав приближающиеся шаги, Мегстром поспешно засунул бумаги обратно в папку, с тихим кряхтением поднялся на ноги и поспешно положил документы обратно на стол, на сей раз подальше от края.
Шаги замерли у двери, затем начали удаляться.
Мегстром прислушался, а затем прибег к Ремеслу, чтобы с помощью ментального импульса узнать, кто поблизости. Никого. Однако по спине пробежал неприятный холодок.
Побуждаемый внезапно вспыхнувшим беспокойством, он вышел из здания и поспешил вернуться в гостиницу, в которой жил на протяжении всей ярмарки услужения. Едва успев добраться до своей комнаты, лорд начал собирать вещи.