Но ты говоришь мне, что их любовь не настоящая, а просто передозировка дофамина? Эти два чудесных создания, он снова указал на мой экран, Когда они наконец будут вместе, все разрушится?
Его любопытство льстило мне. Большинству мужчин подобные теории казались по-детски наивными и скучными.
Не всегда, сказала я, К тому же, все переоценивают хрестоматийные «долго и счастливо». Это все очень запутанно.
Он посмотрел на часы и произнес:
У нас полно времени.
Я думаю, дело вот в чем, поправила я себя, Мысль, к которой подводит моя ученица, в том, что определенное начало вызывает преувеличенные, сбивающие с толку чувства, и, хоть и не всегда, но бывает следующее. Когда возлюбленные наконец вместе, они забывают, почему они вообще стремились друг к другу.
Он внимательно смотрел на меня.
Подобное стремление может оставить человека очень одиноким и раздосадованным.
Ты одинока и раздосадована, Шарлотта?
Я повернула голову к бескрайним облакам за иллюминатором, но его пальцы коснулись моего подбородка, и вот я уже смотрела в его глаза, говорящие без слов.
Если ты спрашиваешь о том, в отношениях ли я, сказала я, чувствуя всю настойчивость его прикосновений, То я избегаю подобных обязательств. Мне вполне достаточно шести классов подростков пять дней в неделю.
Он отпустил мой подбородок, и мой взгляд упал на пластиковый стаканчик. Я провела кончиками пальцев по его краю.
Знаешь, люди одиноки не потому, что они одни. Это потому, что они рядом не с теми людьми.
Отношения! протянул он, допив свой напиток и бросив на язык кубик льда. Проклятье всей моей жизни. Если следовать твоему рассуждению, то все хорошее довольно быстро сменяется полным разочарованием.
Я не очень хорошо умею встречаться на современный лад, добавил он, с треском раскусив кубик льда. Можешь спросить у моей бывшей жены, Наташи. Храни ее Господь! У нее было ангельское терпение. Неужели все увлечения обречены на провал? Ты веришь в это?
Я этого не говорила, напомнила я ему. Ты цитируешь сейчас Стефани Липпман. Старшеклассницу, у которой каждую неделю новый парень.
Но ты все же в это веришь? спросил он снова.
Я выдержала паузу. В голове всплыл образ моего отца, пересекающего дорогу и садящегося в машину, чтобы больше в моей жизни не появиться.
Я не знаю, во что верю.
Но во что-то же ты должна верить.
Я посмотрела на него:
А ты во что веришь?
Он ни на секунду не замешкался:
Во многое. Не вера, а организованный культ корень разногласий. Люди могут удивлять других, но далеко не все. Любовь предвестник ненависти.
Цинично. И никакого пессимизма.
А как насчет тебя?
Ожидания, сказала я. Реалистичные. Верю в пользу неподчинения, но все это приманка в виде хорошей истории.
А из того, как мы познакомились, могла бы выйти чудесная история, не так ли? спросил Филипп.
Возможно.
Реальная жизнь разочаровывает, сказал он. Ты ведь поэтому и уходишь с головой в эти фильмы?
Книга всегда лучше. Безграничный полет фантазии. Мы сами выбираем, что увидим людей и места.
Расскажи мне об одном месте. Что за город Канзас-сити?
Он сильно протяжен с севера на юг и очень узок с востока на запад. Центр города это настоящая паутина дорог Это город фонтанов, и кроме Роялсов[1], которые победили в мировом чемпионате 2015 года, все наши команды, как правило, продували. Но зато именно у нас изобрели «хэппи мил[2]».
О, этот щебет. Ты очаровательна, Шарлотта.
Признаться, я всегда так разговаривала, когда нервничала.
Теперь я хотел бы услышать о твоем Канзас-сити. Что прелестного находишь в нем лично ты?
Он произнес слово «прелестный» так, будто звук «л» был пуховым одеялом.
Стэйк и Ламар Донатс, ответила я без колебаний. Эрнест Хемингуэй начинал свою карьеру в газете «Канзас Сити Стар». Говорят, он спал в ванной отеля Мюлебах, который сейчас стал частью отеля Мариотт в центре.
Лицо Филиппа ничего не выражало, и я не могла определить, был ли он заинтересован или скучал.
Ты увиливаешь, дорогая. Но ты не можешь увильнуть от мастера увиливания.
Там живет моя мама, сказала я наконец, не договаривая печальную часть этой истории. Мы очень близки. И у меня никогда не было другого дома.
Филипп даже вытянул шею:
Дом. Это такое изменчивое понятие.
Затем, опустив подбородок, он поймал мой взгляд:
Говорят, что дом находится в сердце. Быть дома значит быть с людьми, которых любишь.
Я верю, что это так.
Только почему сердце всегда разбивается первым?
У меня захватило дыхание от его мудрости, и трепет, возникший в груди, навел на мысль, что, возможно, между нами было гораздо больше общего, чем мы предполагали.
Когда мы выходили из самолета, он спросил мою фамилию.
Майерс. Шарлотта Майерс, охотно сказала я.
Я знала, что Филипп приехал в город на несколько дней для деловых встреч, и что у него был номер в «Рафаэле» в миле от моей квартиры в Вестпорте. Я ожидала, что он сейчас побежит впереди меня к месту выдачи багажа, но он остался со мной, и мы пристально рассматривали друг друга.
Какой чудесный цвет у твоей одежды, сказал он. Мне пришлось бросить взгляд на свою одежду, чтобы вспомнить, что она была бледно-голубой.
Он так восхитительно подходит под цвет твоих глаз. Но, Шарлотта, как утонченно ты бы выглядела в черном. Просто обворожительно.
Я покраснела от его комплимента. В этом было некоторое очарование встретить кого-то в самолете и провести вместе короткое мгновение, зная, что ваши пути, возможно, никогда больше не пересекутся. И тем не менее, когда мы разошлись при получении багажа, он пошел к джентльмену с табличкой «Филипп Стаффорд», а я к желтому такси у обочины и Филипп остановил меня до того, как дверца такси захлопнулась.
Вот, сказал он, передавая мне визитку. На случай, если тебе вдруг захочется снова обсудить теории своих учеников.
Глава 3
Июль 2018 года, настоящее время
Исламорада, штат Флорида
Мы направлялись в больницу Мариньерс, и вокруг нас во всей красе разворачивался город. Городок Флорида-Кис представлял собой участок островов, омываемых Мексиканским заливом и Атлантическим океаном и соединенных с континентом множеством мостов. За стеклами машины скорой помощи раскинулась нетронутая природа островов с теплыми морскими берегами и великолепными видами, однако мы находились в замкнутом пространстве с искусственным освещением и холодным кондиционированным воздухом.
Бен сидел рядом с сыном, поглаживая его голову. Я наблюдала за ними словно самозванка, не зная, куда себя девать. Санни тяжело дышал, и капли слюны то и дело капали на пол. Время от времени пес облизывал пальцы Джимми, и мальчик смеялся. Бен осторожно посматривал на меня, а я пыталась поддерживать с ним светский разговор о том и о сем. Санитар компенсировал молчание тем, что заполнял паузы вопросами. Джимми было одиннадцать. Он чувствовал себя хорошо, и у него только немного болела голова.
Ты ведь помнишь, что тебе нельзя пробовать еду, пока не узнаешь, что в ней. произнес Бен.
На упаковке было написано, что они веганские и без глютена. Я не думал, что может что-то случиться.
Там были орехи, вмешалась я, Они забыли указать это.
Я чувствовала благодарность отца мальчика. Что, если бы меня не оказалось рядом? Смог бы он сделать укол тогда? Мы то пытались избежать встречи взглядами, то наоборот, заглядывали друг другу в глаза, но все без слов Этот Бен был не очень-то разговорчив.
Мой телефон завибрировал. Это было сообщение от Филиппа: «Приземлился».
Бен наблюдал за тем, как я печатаю сообщение: «Увидимся дома. Скоро буду. Гуляю с Санни. Потом зайду в продуктовый». Я подумала про себя, что объяснить всю эту ситуацию в сообщении было бы слишком сложно.
Он ответил: «Буду ждать тебя», и я почувствовала, как к лицу прихлынула кровь.