О, вы по-прежнему компаньоны, Ирен пригубила чай. Профессор кивнул, улыбкой поощряя молодую женщину продолжать. Она сделала паузу, прикусив губу ровными белыми зубками. Я рада, что встретила сегодня вас, это рассеяло мои сомнения. Видя недоумение собеседника, она пояснила: Я раздумывала, следует ли писать вам, кроме того, у меня не было ни малейшей уверенности, что вы по-прежнему в Лондоне, и возможно, что все это только игра моего воображения. Но вот я вижу вас в этом отеле, где сама живу, и мне кажется, это знак.
Прошу вас, сказал Ван Хельсинг, располагайте мной.
Вам известны случаи, когда, узнав нечто новое, ты начинаешь вдруг находить его следы повсеместно? начала Ирен издалека. Даже в самых неожиданных местах. Достаточно лишь один раз допустить в свою жизнь предположение и поверить в его правдивость Простите мою многословность, профессор Вчера я была на балу у леди Аскот. Среди гостей мне встретился один молодой человек, он сказал, что приехал из Трансильвании. Граф Аурель фон она нахмурилась, пытаясь правильно произнести трансильванскую фамилию.
О, перебил ее Ван Хельсинг, мне знакомо это имя. Стало быть, он произвел впечатление?
Именно о впечатлении я хотела бы вам рассказать, задумчиво произнесла Ирен. Видите ли, я заметила кое-какие особенности в его наружности.
Я весь внимание, подался вперед Ван Хельсинг.
Первое, он неестественно бледен, мертвенно бледен, я бы сказала. Такого эффекта можно достигнуть, наложив слой театрального грима, но граф не пользуется гримом. Или можно подумать, что он никогда не был под солнцем. И второе, точнее, самое главное Ирен порывисто протянула Ван Хельсингу руку, которую тот ободряюще пожал. Видите ли, профессор, этот молодой человек не отражался в зеркалах!
Она посмотрела на Ван Хельсинга, и в ее взгляде читалось: «Вы мне верите? Объясните тогда, что я видела!»
Ван Хельсинг отпил из своей чашки, промокнул губы салфеткой.
Моя дорогая, сказал он мягко, прекрасно понимаю ваши сомнения, предвижу также вопросы. Позвольте сказать: вместе с нами, представителями вида хомо сапиенс, под солнцем, а чаще под его ночным двойником, полумистической луной, обитают и другие существа.
То есть граф не человек? Ирен передернуло. Это возможно?!
Ваш знакомец имеет человеческий облик, ему присущи людские привычки и эмоции. К сожалению, вздохнул Ван Хельсинг, представители его вида мало изучены, точнее, практически не изучены в современной науке.
Ирен, казалось, не вслушивалась в его слова, ее тонкие пальцы комкали салфетку, взгляд сосредоточился на фарфоровом боку заварочного чайничка. Ван Хельсинг по-отечески похлопал по ее руке.
Будет лучше для всех, мисс Адлер, если вы станете избегать встреч с графом, сказал он. А если встреча неизбежна, постарайтесь не показать, что знаете его секрет.
Но кто он? тихо спросила Ирен, повернув к профессору сосредоточенное лицо с трагическим изломом бровей.
Носферату, так же тихо ответил Ван Хельсинг.
Вернувшись на Вествик-гарденс, профессор осведомился у хозяйки, дома ли мистер Харкер, однако тот все еще отсутствовал, более того, даже не сообщил почтеннейшей миссис Тернер, намеревается ли вернуться к ужину, и не подал ни единой весточки. Ван Хельсинг почувствовал укол беспокойства: задание, за которое взялся его молодой компаньон, могло быть опасным из-за связи с оборотнем. Хотя с памятной встречи прошло уже почти два месяца, профессор знал, что ни в коем случае нельзя недооценивать злобность и мстительность твари, при этом, несмотря на всю тщательность поисков, он пока что мало в них продвинулся и не обнаружил ни логова зверя, ни, если верны были мрачные предположения, его хозяина.
К счастью, беспокойство оказалось напрасным: Джонатан вернулся через час, заметно уставший, но невредимый. Миссис Тернер кивнула и отправилась сервировать стол, а постояльцы поднялись в свои комнаты, чтобы переодеться к ужину.
Кухарка заканчивала священнодействовать на кухне, Ван Хельсинг же в это время посвятил друга в детали своей встречи с лордом Гамильтоном и лордом Дарнемом и, подумав, решил также рассказать и о встрече с Ирен Адлер. Джонатан выслушал его с несколько рассеянным видом, лишь отметив, что охотно поспособствует в поиске дома, коль скоро все равно занят этим для графа, пусть только мисс Адлер поведает о своих предпочтениях. К тому же он абсолютно согласен с компаньоном в том, что ей не стоит сводить близкую дружбу с графом из Трансильвании, пусть даже тот в Лондоне совершенно законно и намерен придерживаться правил хорошего тона. Ему же профессор не задал ни единого вопроса, ожидая, пока молодой человек соберется с мыслями и изложит все сам. Однако подходящее время наступило только после ужина, когда они поднялись в библиотеку.
Я никогда раньше не вел уголовных дел, поведал Джонатан, снимая с полок толстые тома юридических справочников и складывая их на столе. Вопросы наследования, недвижимость, бракоразводные процессы. Несколько раз ассистировал при защите обвиненных в незначительных преступлениях. Придется много всего изучить, он окинул взглядом уже внушительной величины стопку книг, напоминающую средневековую башню, да, и самым тщательным образом. Как вы думаете, профессор, я совсем сошел с ума?
Вы взялись представлять интересы вашего друга в суде? понял Ван Хельсинг. Уверен, вы справитесь.
Ему следовало бы нанять более опытного в криминальных делах защитника-барристера, вздохнув, Джонатан присел на край стола. Я обратился к паре знакомых, но они отказались браться за это дело. Один, правда, предложил версию с умопомешательством и убийством на почве помрачения рассудка и сказал, что мог бы попробовать добиться замены тюремного заключения на лечебницу для душевнобольных.
Джонатан дернул плечом, будто от холода, и Ван Хельсинг понял, почему: в прошлом им доводилось навещать одно из подобных заведений, и не имевший врачебной закалки адвокат наверняка предпочел бы туда больше не возвращаться.
По крайней мере, продолжил Джонатан, я точно знаю, что бедняга Кэмпбелл не виновен и не лишился рассудка. И знаю, кто на самом деле совершил это преступление. Осталось только доказать это.
Ваш друг все еще под арестом? поинтересовался профессор.
Да, заключенных по обвинению в тяжких преступлениях редко освобождают под залог. Хотя я и предполагаю, что его арестовали больше от безысходности, но Джеффри был слишком потрясен случившимся и не сумел представить убедительных объяснений, а полицейский инспектор выдвинул обвинение. Никаких прямых улик, никаких свидетелей, никакого признания кроме его собственного в том, что он ссорился с покойным Бартоломью Филдом накануне! Поскольку ссора возникла из-за женщины, это сочли достаточным основанием для убийства! Джонатан изменил голос, подражая тону судьи: Посему, дело передать в суд.
Стоит полиции кого-то арестовать, и вот уже возникает непреодолимое желание доказать, что именно этот арестованный виновен в преступлении, прокомментировал Ван Хельсинг. Очень сложно совладать с искушением.
Мне удалось добиться отсрочки суда, сказал адвокат. У нас в Лондоне не любят затягивать, сегодня арест, завтра суд, послезавтра виселица. Теперь, по крайней мере, будет время подготовиться Кэмпбелл будет ждать суда в тюрьме, но ему разрешили повидаться с невестой. Очаровательная девушка, узнала о происшествии из утренних газет и немедленно примчалась в полицию. После нее остались разрушения, сравнимые с последствиями средних размеров торнадо. Если я проиграю дело, она, вероятно, собственноручно меня четвертует.