Тот колдун вуду тоже не знает, что это за символы?
Фотографии их не отражают. Я смог только нарисовать, но художник из меня не ахти, пробормотал Коул, размешивая овощи на дне тарелки. Эти убийства начались с Нового Орлеана. Я не видел тех жертв, но увечья, по слухам, одинаковые. Пальцы, язык
Глаза, добавила я, сглотнув.
И черный жемчуг.
Что?
В их глазницах оставляют жемчуг, сказал Коул. По одной черной жемчужине вместо глазных яблок. Ты не долистала блокнот до той фотографии, где
Нет! И слава богу.
Черный жемчуг.
Пальцы схватились за бусы под свитером, и я потерла их, на ощупь угадывая, какие из них еще оставались черными, а какие уже побелели, отражая те дары, что я успела освоить.
Да, как эти, указал Коул на мое ожерелье; за размышлениями я и не заметила, что он смотрит на него. Такие же черные жемчужины. Красивые, кстати.
Спасибо. Это мамины. Сможешь описать мне, что еще видел на местах преступления? Где происходили убийства?
В домах у жертв, понизил голос Коул и поднялся, сгребая грязную посуду в раковину. Сама скоро увидишь. Мы прямо сейчас туда поедем, и, не обращая внимания на мой позеленевший вид, подбросил в ладони сотовый телефон с одним входящим сообщением на дисплее. Как только мы въехали в город, со мной связался напарник. Ночью было совершено еще одно убийство. Я проведу тебя туда, и, если повезет, ты заметишь что-то, чего я, как человек, заметить не сумел. Этот свитер очень дорогой?
Обескураженная, я оглядела свой изумрудный кашемир.
Лучше переоденься, поморщился он. Трупный запах надолго въедается в одежду А в память навсегда.
V
Могилы ведьм
Я сидела как на иголках. Скоро мне предстояло увидеть изувеченный труп, пускай он и был далеко не первым в моей жизни. Внезапно я нашла разгадку привычке Коула теребить в руках бронзовое зеркало: эти компульсивные движения помогали приструнить ошалевший рассудок. Потакая неврозу, я и сама стучала ногтями по жемчужным бусам, пересчитывая раз, два, три, четыре Белая, белая, еще белая. Раз, два
До заката было еще далеко, но с озера уже дул влажный прохладный ветер, неся пожелтевшие листья. На улице кипела жизнь: мопеды неслись на обгон, горожане меланхолично пили кофе у фонтанов, а дорогу перебегали заспанные студенты. В толпе то и дело мелькали яркие значки с символикой клена.
Спустя десять минут Коул припарковался у многоэтажного здания из красного кирпича, будто сошедшего со страниц викторианского романа: остроконечные шпили и угловатая бордовая крыша. Выпрыгнув из машины, я задрала голову к золотой табличке над входом, гласящей: «Женское общежитие университета Вермонта».
Только не говори, что убили чью-то соседку-оторву, взмолилась я. Это же клише всех фильмов ужасов!
Коул вытащил из багажника кобуру и застегнул ее на поясе.
Да, и мы в главных ролях, подхватил он, и если дома выражение его лица оттаивало, пропуская хоть какие-то оттенки эмоциональной палитры, то сейчас он вновь сделался непроницаемым, сосредоточившись на работе. В основном все жертвы молодые люди в возрасте до двадцати лет. Чаще подростки или, того хуже, дети, мрачно добавил Коул.
Я сглотнула, припоминая список имен из его блокнота. Мои ладони, спрятанные в карманы штанов, покрылись испариной.
Мы переглянулись у массивных дверей, и я охотно пропустила Гастингса вперед. Внутри светлого просторного коридора возвышалась винтовая лестница, ведущая к спальням, расположенным на пяти этажах. Между спицами хрустальной люстры грациозно порхали бабочки. Я нахмурилась, созерцая полет тропических Морфо Пелеида, которым здесь было не место.
Кажется, кто-то из студентов прибыл по обмену из Эквадора, шутливо заметила я и кивнула вверх, невольно вспоминая, как однажды в нашем домашнем инсектарии одна из таких бабочек опустилась маленькой Эмме на нос и просидела там больше часа.
Нехотя отведя взгляд от прекрасного зрелища, я вдохнула чистый воздух, будто запасаясь им перед тем, как вдохнуть нечто отвратительное и едкое, что выучила уже наизусть.
Смрад запекшейся крови и разложения.
Скажи, если заметишь еще что-нибудь необычное, тихо сказал Коул, перескакивая ступеньки, из-за чего я едва поспевала за ним, спотыкаясь.
Само мое присутствие в женском общежитии уже необычно, хмыкнула я, озираясь по сторонам. Я бы сказала, даже противоестественно.
Чего так? Никогда не хотелось связать свою жизнь с наукой? поддел меня Коул.
Когда ты владеешь магией, всякая наука обесценивается на ее фоне, усмехнулась я и, немного подумав, пожала плечами: К тому же, если бы я и решила поступать куда-нибудь, моя семья точно бы не позволила жить мне в таких условиях.
Ты крадешь деньги на пропитание, но происходишь из королевского рода? Что-то тут не вяжется.
В моей жизни многое не вяжется, вздохнула я, и, когда мое дыхание окончательно сбилось, мы наконец-то поднялись на нужный этаж.
Бархатные торшеры, расставленные по углам, отбрасывали причудливые тени на деревянные панели и двери комнат. Левое крыло, куда завернул Коул, было перекрыто: он остановился перед желтой лентой и, раскрыв полицейский значок дежурному, кивнул на меня. Нас тут же пропустили. Ступая за черту, отделяющую мир убийц от мира беспечных зевак, я оглянулась на правое крыло. Пустое, оно хранило безмолвие, и ни одна любопытная студентка не показывалась там. Все общежитие будто вымерло. Напуганные до полусмерти в первый же день учебного года, студентки наверняка разбежались, заливая стресс чаем с бергамотом в кафетерии кампуса.
Хочу предупредить, шепнул Коул мне на ухо, пока мы шли по бесконечному коридору, где громко переговаривались полицейские, делая заметки в планшетах: Сэм на редкость гнусный тип.
А?
Я не успела дождаться объяснения, как из опечатанной комнаты нам навстречу вылетел жилистый мужчина побитого, злобного вида, порядком старше Коула.
Хорошо развлекся, Гастингс, пока мы здесь все пахали сверхурочно?
Я брал официальный отгул, парировал Коул едва слышно. По СМС.
Сэм свел вместе широкие брови такие же рыжие, как его короткие волосы, и посмотрел на меня. Взгляд болотных глаз с вкраплениями темного янтаря будто был слит из свинца: меня пригвоздило к полу. Сэм молчал, источая почти осязаемую ненависть.
Ты притащил с собой подружку? грубо усмехнулся он. А мы-то всем отделом ставки делали, голубой ты или нет. Это не место для свиданий, болван!
Она нужна для расследования, парировал Коул и придумал легенду для меня быстрее, чем я успела отлепить язык от нёба: Талантливый криминалист из Нового Орлеана. Я ездил именно за ней. Личное поручение шефа.
Криминалистику нынче в старшей школе проходят? насмешливо прищурился Сэм. Ей на вид лет семнадцать.
Я просто молодо выгляжу. Присмотритесь, вырвалось у меня, а затем я сделала все, что было в моих силах: подмигнула Сэму и нагло отодвинула его в сторону. А вы, кстати, красавчик.
Мужчина, вопреки своей враждебности, вдруг зарделся и отступил, замычав нам вслед что-то нечленораздельное.
И впрямь гнусный, буркнула я, проскочив мимо него и еще долго боясь оглянуться.
А ты можешь быть душкой, когда захочешь, присвистнул Коул. Не думал, что Сэм из тех, с кем такое прокатывает.
Сама в шоке, призналась я. Похоже, очаровывать мужчин это и впрямь бонус каждой ведьмы. Не зря на протяжении веков именно женщины вызывались бросать нам солому в костер.
Мы вошли в комнату, и Коул осмотрительно прикрыл дверь, чтобы скрыть от бригады копов мое позеленевшее лицо. Его рука легла мне на плечо, и этот жест не произвел бы такого фурора, если бы я давно не поняла, что прикосновения табу для человека с синдромом Аспергера. Однако его ладонь, теплая и тяжелая, не спешила исчезать с моего плеча. Внутренний дискомфорт Коула выдавали лишь его дрожащие губы, но, пристально обводя взглядом комнату, он старался не думать об этом и стоически терпел ради меня.