Порывшись в ящиках и отыскав ножницы, я подстригла отросшие до лопаток волосы так, что те едва стали доходить до подбородка.
Каждая встреча с братом новый имидж. Каждая трагедия опять новый имидж. Чтобы прятаться, не прибегая к заклятиям, и чтобы не вспоминать. Решив, что в этот раз одной короткой стрижки недостаточно, я задумалась над утомившим меня цветом.
Клубничная блондинка?.. Нет, походить на легкомысленную барышню я сейчас могла только мечтать. Атомно-бирюзовые волосы делали из меня бунтующего подростка. Рыжие шаблонную ведьму из мультфильмов Хаяо Миядзаки. Черные? Хм, уже было
И снова здравствуй, Одри Дефо, приветствовала я себя, поведя рукой перед зеркалом и возвращая волосам родной и холодный темно-русый цвет. Я скучала по тебе, девочка.
Видеть себя настоящую значит признать, кто ты есть на самом деле. Я уже на шаг ближе к этому.
Из гостиной донесся грохот, и, предположив, что Коул упал с дивана, я быстро смела состриженные локоны в корзину для мусора и убрала другие улики, расставив по местам гели для душа.
Ты что, уже выспался? удивилась я, выжимая мокрые волосы махровым полотенцем. Всего три часа прошло.
Коул сидел на полу и апатично озирался по сторонам. Он помолчал еще несколько мгновений, заняв вечно беспокойные руки пледом, то сминая его, то разглаживая.
Я приучил свой организм к двухфазовому циклу сна, наконец заговорил Коул и встряхнул спутанными волосами. Четыре часа ночью и пара часов днем. А ты как? Отдохнула?
Коул перетащил на колени свой неразобранный чемодан и, принявшись перебирать аккуратные стопки простеньких хлопковых вещей, посмотрел на меня. Джемпер, который он достал, завис в его руках.
Чего уставился? спросила я, когда затянувшаяся пауза вышла за все рамки приличия.
Непосредственность в его темных глазах вытягивала душу не хуже, чем самое остервенелое родовое проклятие.
Ну? повысила голос я, вопросительно вздернув брови.
Голос никогда его не выдавал, а вот румянец еще как!
Ты выглядишь геометрично, брякнул Коул.
Что? не поняла я. В смысле, как ромб?
Нет! Я хотел сказать эстетично, он зажмурился и хлопнул себя по лбу. Эстетично, да. Твой образ конченный. Цельный то есть. Я имею в виду симпатичная стрижка и Поняв, что язык его совсем не слушается, Коул покрылся пятнами и встал, отряхиваясь. Я пойду приму душ. Разогреешь пирог?
Ему удалось ускользнуть и запереться в ванной комнате раньше, чем я, придя в себя, захохотала. Умиленная, я двинулась на кухню, где на разделочной доске дремал такой толстый слой пыли, что вывод напрашивался сам собой Коул в жизни не брался за готовку. Зато все стенки микроволновки были в жиру. Оставалось надеяться, что хотя бы на работе он обедает в худо-бедно сносной столовой.
Я заглянула в холодильник, придирчиво проверяя сроки годности всего, что попадалось под руку. Выбросив половину банок, покрытых плесенью и породивших новую жизнь, я отобрала те продукты, что не грозили нам обоим отравлением, и приступила
Паприкаш, торжественно объявила я и выставила деревянный половник перед лицом Коула, когда он вышел из ванной. Курица, лук, болгарский перец, чеснок, томатная паста, сметана и, разумеется, сладкая паприка только и всего. Попробуй!
Коул растерянно принял половник из моих рук и, зачерпнув со дна кастрюли наваристый бульон, осторожно лизнул.
Паприкаш, повторил он загипнотизированно и зачерпнул еще половник, который мгновенно залил в себя, отчего едва не засвистел, как чайник.
Эй, полегче, я же еще не постигла дар исцеления! воскликнула я, выхватывая половник, пока Коул размахивал руками, глотая прохладный воздух. Я решила поэкспериментировать и бросила туда стручок чили. Как тебе?
Живительно, выдавил Коул, поглощая холодное молоко из холодильника. Вкус просто потрясающий! Не думал, что такая, как ты
Умеет готовить? закончила я и, спрятав болезненную улыбку, отвернулась к плите, сдвигая кастрюлю на выключенную конфорку. Я росла в большой семье. По праздникам у нас была традиция собираться на кухне, придумывать полноценное меню на неделю и готовить-готовить-готовить. Ох, как много драк и споров было из-за того, с чем лучше подавать луковый суп с картофельными крокетами или багетом! ухмыльнулась я, задумчиво размешивая паприкаш. Маме вечно приходилось разнимать нас. Мы всему учились у нее. Так что да, я люблю кулинарию, и именно поэтому можешь забыть о своем яблочном пироге. В следующий раз, когда пойдешь в супермаркет, даже не смотри в его сторону! Где у тебя тарелки?
Я встала на цыпочки, чтобы достать до дверцы кухонного шкафчика, прибитого высоко, почти под самым потолком. Но длинная рука Коула опередила меня, выудив оттуда два глубоких фарфоровых блюда. Я задрала голову и увидела его нависшее надо мной лицо: разница в нашем росте казалась значительнее, чем я думала. Почувствовав себя нелепо, я опустила свои короткие, как у динозаврика, ручонки и проследила за Коулом: он принялся старательно сервировать обеденный стол, складывая салфетки как в ресторане.
Разлив по мискам паприкаш и разложив серебряные приборы, я устроилась напротив Коула и по привычке подогнула под себя ноги.
Твои родители, завела я светскую беседу, когда несколько ложек паприкаша уже согрели желудок. Кем они были?
Коул расплескал пару капель на скатерть.
Занимались недвижимостью, а что?
Твоя квартира я обвела взглядом кухонный гарнитур из ясеня, который, по моим меркам, стоил бешеных денег. У тебя очень хорошая квартира, машина и Твоя щедрость тоже поразительна. Чего стоит одно пренебрежение двумя тысячами долларов! Правда, со стилем у тебя беда для такого солидного состояния, но Коул обиженно взглянул на меня. Детективы так хорошо зарабатывают?
Нет, не очень, ответил он сухо, уткнувшись в свою тарелку, но не потеряв аппетит и продолжив поглощать паприкаш. В основном я живу за счет наследства. Родители хорошо позаботились о моем будущем. Надеюсь, ты интересуешься не для того, чтобы снова меня обокрасть?
Я закашлялась из-за застрявшего в горле перца и скривилась.
Я карманница, а не домушница. Выносить квартиры слишком уж муторно.
Такой ответ удовлетворил Коула, и мы продолжили обед. В отличие от него, я со своей порцией паприкаша так и не справилась: перед глазами плясали имена жертв, цифры возраста и перечисления кощунственных увечий.
Я знаю, что это не подходящая беседа для застолья, но
Я выложила перед Коулом блокнот и пораженно отметила, как невозмутимо он продолжает обедать, перечитывая свои заметки. Похоже, разговоры о расчленении и измывательствах за трапезой были ему привычны.
Все прочла? спросил он.
Не до конца, но мне хватило.
Коул понимающе кивнул и отодвинул опустошенную миску, а затем с тоской покосился на кастрюлю.
Еще взять можно?
Конечно! Я ведь готовила на твоей кухне из твоих же продуктов. Лопай хоть всю кастрюлю! Я все равно никогда не ем одно и то же два дня подряд.
Коул подорвался к плите и, щедро накладывая себе половником паприкаш, наконец-то заговорил о деле:
В блокноте этого нет, но на телах жертв вырезаны символы.
Что за символы?
Не разобрал. Искал в библиотеке и архивах, но без толку. За этим я и поехал в Новый Орлеан, надеялся что-нибудь выяснить. Для людей они незримы.
В каком смысле?
Очевидно, символы сокрыты чарами, пояснил Коул и вернулся за стол, облизывая на ходу деревянный черпак. Это и убедило меня, что убийства не просто черная месса религиозных сектантов. Это настоящая магия, раз криминалисты их в упор не видят, даже если носом ткнуть.
Я откинулась на спинку стула, спустив одну ногу на пол и вяло поглаживая лодыжкой Штруделя, мурлыкающего под столом в ожидании объедков.