Внешность Моники создавала приятное впечатление. Невысокая и хрупкого сложения, со светлоокрашенными волосами длиной до плеч, тонкими губами и голубыми глазами, она как будто старалась выразить на своем лице чистый образец невинной наивности. Услышав от Томми выражение «кусна тава», она теперь суетилась вокруг него с неприкрыто переигранным восхищением, снова и снова упрашивала его повторить новые слова, что тот и делал скорее чисто машинально, чем по просьбе. Джессика уже давно заметила в этой женщине склонность к маленьким восторженным спектаклям, даже в ситуациях, где это казалось неуместным, и сейчас тактично попросила Монику быть более сдержанной, чтобы не перевозбудить мальчика.
Да, конечно, конечно! спохватилась та, но эмоциональный потенциал в ней был очень высок и требовал реализации. Потому, сделав круг по гостиной, который должен был выразить ее крайнее потрясение, она бросилась обнимать Джессику. Это невероятно, моя милая! Это просто потрясающе! Тебя нам сам Бог послал, да благословит он твою душу! Два слова за один день, а ты с ним всего три недели! Господи, дай я поцелую твою ручку.
Ну что вы, Моника, не стоит этого делать, и девушка аккуратно отстранилась.
Клод, ну разве она не чудо? обратилась женщина к мужу.
Клод Эспер выглядел немного растерянным, и казалось, не понимал, как ему правильно реагировать на все происходящее. Неуверенная улыбка сменялась на его лице кратковременной задумчивостью, и чувствуя потребность в каких-либо действиях, он подошел к мини-бару и налил себе немного виски. Красивый мужчина чуть выше среднего роста, с европейским разрезом глаз, высоким лбом, который пересекали две глубокие морщины, и орлиным носом, Клод Эспер мог бы гордиться своей внешностью, если бы потускневший взгляд зеленых глаз не так настойчиво привлекал к себе внимание. Отчужденность и старческий фатализм этого взгляда в значительной степени снижал эффект от видимой силы и здоровья. Вскоре после того, как Джессика стала «своей» в его доме, то заметила одну забавную черту характера Клода: в обществе посторонних людей, в первую очередь равных себе по положению, Клод светился уверенностью, но наедине со своей женой чаще всего имел вид растерянный и даже испуганный от причастности к происходящему. А когда Моника и вовсе пыталась вовлечь его в свои эмоциональные представления, то Клод обычно начинал глупо улыбаться и старался занять себя чем-то посторонним, что он делал и сейчас.
Да, это очень впечатляюще, ответил он жене и кашлянул. Весьма впечатляюще.
Клод, не спеши пить спиртное, сказала Моника, выпуская Джессику из объятий, и в голосе ее прозвучала нота укора. Отвезешь Джессику домой.
Да-да, конечно, пролепетал мужчина и, повиновавшись, отставил бокал.
Нет-нет, поспешила возразить Джессика. Не стоит беспокоиться, мне еще нужно зайти в одно место, а это не по дороге домой.
Девушке показалось, что ее слова пробудили во взгляде Моники отблеск неудовольствия, словно ее возражение бросило тень на авторитет жены в глазах мужа, и позволило ему уйти от ответственности. Тем не менее, она поспешила мило улыбнуться и, погладив Джессику по плечу, ласково сказала:
Ну, как знаешь, милая.
Тут она снова обернулась к Томми, который сидел за своим детским столиком в ожидании ужина, и с умилительными восклицаниями принялась трепать его за щеки, на что ребенок отвечал полным равнодушием.
Собственно, я хотела обратиться к вам с просьбой, выдержав небольшую паузу, обратилась к ней Джессика.
Да, я внимательно слушаю, ответила Моника. Хоть в данный момент она и находилась спиной к Джессике, но нисколько не сомневалась, что обращаются именно к ней, а не к ее мужу.
Я хотела попросить у вас два дополнительных выходных в четверг и пятницу.
Моника резко повернулась и посмотрела с легкой тревогой.
А что случилось?
Я хочу съездить в Мэйвертон, навестить родителей. Я не видела их два месяца.
Этот ответ произвел на женщину должное впечатление. Она улыбнулась с искренней нежностью, но в то же время не смогла скрыть разочарования. Оставив ребенка, она вновь подошла к Джессике, взяла ее за руки и заговорила с мольбой:
Прошу тебя, давай на следующей неделе. У нас сейчас так много работы, но даже не это самое главное.
Моника
Самое главное, тут же перебила женщина и продолжила, что в пятницу утром, на выходные, приезжает Эдвард, и я так хочу, чтобы вы с ним познакомились.
Джессике показалось, что эти слова для Моники имеют совершенно особенное значение. Словно после них она должна была почувствовать себя осчастливленной, перечеркнуть все собственные планы и с трепетом ожидать встречи с этим молодым человеком. Это было вдвойне удивительней, учитывая, что незадолго до этих событий, Моника задала девушке вопрос о наличии у той парня и получила утвердительный ответ. Не сдержав снисходительной улыбки, она ответила:
Моника, в пятницу моему отцу исполняется пятьдесят лет. Как я могу не присутствовать?
Та некоторое время внимательно рассматривала лицо Джессики, и видимо, признав справедливость ее суждений, произнесла:
Конечно, дитя мое. Да благословит тебя Господь. И передай своим родителям наш низкий поклон за то, что они воспитали такую чудесную дочь. Нашему Эдварду стоило бы взять с тебя пример; он может приехать раз в четыре месяца, и то стремится ретироваться, как можно скорее. Разве не так, Клод?
Ты совершенно права, дорогая, ответил мужчина, резко вскинув взгляд в ее сторону. Все это время он прохаживался у бара, пытаясь понять, действует ли еще запрет на спиртное, или же освобожденный от обязанностей личного шофера Джессики, он может себе это позволить.
Ты, наверное, хочешь, чтобы я оплатила тебе этот месяц чуть раньше условленного времени? спросила Моника, удовлетворенная ответом мужа.
Вообще-то да, улыбнулась Джессика. Завтра. Завтра среда, и если это возможно
Разумеется, возможно, с материнской нежностью ответила Моника, и все-таки поцеловала руку Джессики.
Подобные выпады не вызывали у девушки ни смущения, ни краски на лице; скорее внутреннюю усмешку, которую во внешнем проявлении она старалась преобразовать в нежную улыбку, по примеру самой госпожи Эспер.
Когда же Джессика уже уходила, то Моника, уже на крыльце, вдруг попросила ее задержаться. Вернувшись в дом, в течение минуты она что-то полушепотом говорила мужу. Джессика, хоть и не видела сейчас мужчину, представляла, как он пожимает плечами на вопросы жены, и одобрительно кивает на ее утверждения. Из ее монолога Джессика уловила последние слова, которые Моника говорила уже на пути к входной двери, забыв понизить тон:
Она это заслужила. Бедняжка и так постоянно ходит в одной и той же одежде. Что там за парень у нее такой?
Услышав такую оценку, Джессика поморщилась. Она оглядела свои кроссовки, джинсы и футболку и усмехнулась, вынужденная признать справедливость слов Моники.
Вот, возьми, дорогая, и женщина протянула ей две купюры по сто франков. Это не аванс, а премия будем считать так. А зарплату ты получишь завтра в полном объеме. Бери, не стесняйся.
Джессика была искренне поражена таким широким жестом.
Моника, это очень много для премии, растерянно проговорила она, не решаясь взять деньги.
Ты их заслужила. Он за год в интернате выучил пять слов, а за три недели с тобой два. На самом деле, я волнуюсь, как Томми переживет столь длительную разлуку с тобой. Он очень к тебе привязался. Бери же! наигранно возмущенно прикрикнула Моника.
Спасибо огромное. На самом деле, это очень кстати, Джессика убрала деньги в карман и впервые сама обняла эту женщину.