Отец, поведай суть этих Врат, вполголоса задался Люциан.
Сие творение корнями уходит к истокам Империи, во времена правления Первого Императора Гало, произнёс Фер Элохим и смущённо улыбнулся, так как почувствовал неловкость ситуации. Ему в праведных стенаниях явился Глас свыше и поведал искомое направление всех деяний, в нём он познал саму суть, к чему он шёл всю свою жизнь. Пусть он объединил народы под своим правлением, но высшей цели так и не достиг. Эти Врата наследие Императора Гало, которое позволит достигнуть той высшей цели, что унаследовали его дети.
А куда они ведут?
В новый мир
Прости, отец, но звучит это размыто Люциан вдруг оглянулся по сторонам, в глазах присутствующих он заметил высокомерное осуждение.
Как понять тебя размыто? смутился старый Фермилорд. Это наш новый мир, это наука, это новый поток знаний, бескрайний потенциал у этих Врат, отец на мгновение не узнал собственного сына, как будто тот не верит в истину для всех. Ты так говоришь, будто тебе всё это чуждо?
Прости меня, отец, за мои домыслы, но на первый взгляд это всего лишь скважина в золотой оправе, в поклоне замолчал Люциан. Хоть он и чувствует за собой вину за сказанное, но его больше терзают сомнения как человека нового. Почему он должен радоваться и слепо верить, как все эти массы мирян внизу, в то, чего не может постичь.
Сын, твоей вины здесь нет, даже наоборот, это моё упущение. Я привёл тебя сюда и не растолковал столь важное событие в Империи, старик приобнял сына, признавая выпавшую декаду лет молодого паладина. Представь эквилибриста, что ступает по натянутому канату меж двух столбов. Так будет проще он взял со столика либретто[5], раскрыл её и развернул перед собой по горизонту, обозначая сгиб её канатом в объяснении. Тело эквилибриста напряжено, он ловит равновесие и идти может только вперёд или назад. Допустим в нашей аллегории возникает муравей на том же самом канате, и он тоже может двигаться вперёд и назад, как и эквилибрист, но из-за своих размеров муравей с лёгкостью может перемещаться и влево, и вправо, а в какой-то момент может даже оказаться на другой стороне каната.
Но в сиим объяснении мы явно не муравей, Люциан проникся объяснением и изо всех сил хватался за свои домыслы, лишь бы не отставать от рассуждений отца.
Верно, мы не муравей, мы тот самый эквилибрист, старый Фермилорд сложил программку, не нарушая горизонт. Чтобы попасть на другую сторону каната, нам нужна дыра в пространстве, свободной рукой старый Фермилорд неспешно взял всё с того же столика перо для заметок и с лёгкостью проткнул насквозь либретто. Остриё прошло обе страницы, и когда он его вынул, то на раскрытой либретто остались две дырки. Видишь ли, Первый Император Гало заложил фундамент Врат, отдав предпочтение сему городу и он был, безусловно, прав
Уважаемый мной Элохим, вдруг сам Император вмешался в диалог и, не оборачиваясь, спросил. Вы только сейчас затронули с сыном историю Врат?
Да, Император, и простите великодушно меня за такое упущение.
Не я судья вам в этом деле, усмехнулся Император и всё так же, не оборачиваясь, продолжил. Но, если я не ошибаюсь, то этот рослый муж Люциан?
Вы абсолютно правы, это мой единственный законнорождённый сын и моя гордость, ответил Фермилорд и слегка толкнул сына локтем, чтобы тот представился Императору в поклоне. Люциан тут же вскочил с места и, обойдя семью Императора, преклонил колено. Он отсутствовал декаду лет, проходя обучение в Храме Благовещения, и лишь месяц назад вернулся в отчий дом.
Моё почтение Вам, Император Вирион, и вашей благодатной семье, в каждом слове молодого паладина отчётливо чувствуется трепет, ведь его взору явился величественный лик Императора. В такой близости, что не каждому смертному за всю жизнь это дозволяется. Люциан не сразу смог с собой совладать и поклониться правителю, но всё же, вздрогнув, его белокурые волосы ровными струями потянулись вниз за жестом.
Оставь поклоны и предстань передо мной во всём своём стане, Люциан, произнёс Император и со словами будто снял с себя эту величественную маску, показав в себе больше человечности, нежели может быть в обычном мирянине. Люциан выпрямился, и коричневое домино на нём тут же расправилось, очертив строгие линии фигуры. Статный, широкоплечий молодой монах стоит перед Императором и озирает его ярко-бирюзовым взглядом. Солнечный свет за его спиной подсвечивает белые волосы, что как продолжение лучей пылают дневным светом. Вот уж действительно Сын Зари. Хочу заметить, Элохим, твой сын очень возмужал со дня нашей последней встречи, старый Фермилорд смущённо улыбнулся от этих слов, но Император этого не увидел. Я помню его десятилетним непоседой, а теперь он муж, Люциан поклонился ещё раз в знак признательности и стал ждать, когда Император отпустит его. Люциан, я хочу лично познакомить тебя со своей семьёй, Император опустил правую ладонь в сторону, указывая на Фермилорда Твердыни Сигор, левая же его рука по-прежнему зависла в воздухе, держа наполовину объеденную ветвь винограда. Это мой отец Геомант, ты, наверное, никого и не помнишь
Огромная честь для меня быть лично знакомым с отцом Императора, поклонился ему Люциан, и старик в ответ дёрнул головой, а ладонь Императора переместилась над коленями и указала на левую сторону возле него.
Моя старшая дочь Лилит, Люциан перевёл взгляд на молодую девушку в голубом платье и обомлел. Вы встречались в детстве, правда Лилит тогда гораздо младше была
Папа, смущённо перебила его дочь, и её голос зазвенел в ушах Люциана. Голос полился вдаль колокольчиком, отчего Люциан потерял дар речи. Впившись в её огромные карие очи своим синим взглядом, он почувствовал, как его тело наполняется незнакомым теплом, что переходит в жар. Сердце сумасшедшим темпом застучало в груди, разгоняя кровь, так громко, что казалось, Лилит его слышит. А что ж сам муж молчит? спросила она настойчиво Люциана, да и тот хотел ответить, но забыл, как это делается.
Дорогая, ты смутила нашего гостя, сказал Император и наклонился, чтобы прошептать ей. Он декаду лет не видел дев, прочитал по губам Люциан, и на алых губах Лилит появилась смущённая улыбка, но молодого паладина это не смутило, он и без этого не может промолвить слово.
Прошу прощения у вас, молодой паладин, за свою грубость. Если я вдруг обидела чем-либо, то я не со зла, сказала она и вдруг стала такой серьёзной, но, к огорчению, Люциана, он не вспомнил, как говорить, и лишь поклонился.
А это моя радость младшая дочь Немезида, Император решил перевести внимание паладина с Лилит.
Здравствуй, уже давно ёрзая от нетерпения, юная принцесса Немезида обрадовалась, что до неё дошла очередь.
Здравствуй, вспомнив родную речь, тут же ответил ей Люциан.
А почему у тебя глаза светятся? Я тоже хочу, чтоб у меня светились глазки, как у тебя.
Зачем же так, как у меня?
Чтоб как две свечечки, да и ночью ходить удобней.
Твои глазки тоже светятся, но по-своему, и они мне нравятся гораздо больше, чем мои, а ночью можно и с лампадой, улыбаясь, закончил Люциан и снова бросил скользящий взгляд на Лилит. Та свысока проявляла любопытство в их сторону, а на лице застыла всё та же неловкая улыбка.
А вы галантны, паладин, закончила юная принцесса Немезида, вскинув своей маленькой ручкой себе волнистые волосы, в которые местами вплетены синие ленты, и с серьёзным видом стала всматриваться на площадь, рассматривая танцоров.
Моё почтение, прижав правую ладонь к своему сердцу, откланялся Люциан и устремился на своё место. Вернувшись на мягкое кресло, он отчётливо продолжил видеть только то, что перед ним сидит Лилит. Он видел её лицо в своих мыслях и незаметно для себя закрыл глаза, чтобы посторонние краски не портили образ. Аромат её кожи вырывался из сотни других запахов, так отвратно смущающих его, и однажды, ворвавшись в пазухи его носа, остался там навсегда. Сердце, вспомнив бешеный ритм, вновь стучало в груди Люциана, и, поддавшись чувствам, он наклонился вперёд, чтоб уловить тонкие ноты её красоты.