Ограничение службы: не выявлено.
Личное дело 35
Захария Новик
Год рождения: 1878.
Место рождения: Румынское королевство.
Национальность: еврей.
Мать: данные значения не имеют.
Отец: данные значения не имеют.
Надзор: Корпус А.
Специальность: антьеролог доступ уровня S.
Фотография (на момент съемки) от 1920, возраст 42 года.
Трансформация: нет
Участие в в/д: Гаскриге 1914-1918.
Полученные увечья: нет.
Ограничение службы: не выявлено.
Личное дело 563
Фредерика Цартлих (прозвище фрау Трахтпрюгель)
Дата рождения: секретно.
Место рождения: Германская империя.
Национальность: немка.
Мать: секретно.
Отец: секретно.
Надзор: Общество Туле, филиал Вельтмахта.
Фотография (на момент съемки) от 1920.
Трансформация: нет.
Участие в в/д: Гаскриге 1914-1918.
Полученные увечья: нет.
Ограничение службы: не выявлено.
1. Новый дом
Это здесь? спросил мальчишка, когда оба и он, и мужчина, оставив повозку, прошли среди высоких зарослей по едва различимой тропке к хижине.
Гелук ответил не сразу, вглядываясь в полумрак и не обращая, казалось, на мальчика никакого внимания. Поэтому ребенок вновь повторил:
Это здесь? Он указал на деревянный домишко на сваях, но с каменным фундаментом и крышей, покрытой толстым слоем веток, соломы и огромных листьев южных растений эдакий мутант, укравший то и это из разных эпох и культур. Или там? Мальчик кивнул в сторону раскидистых деревьев, покрытых Луизианским мхом.
Обычный человек, оказавшийся в этой глуши, ни за что бы не разглядел среди переплетения ветвей и прочих растительных лохм остов разрушенного маяка.
Нет, вот. Мужчина вытянул руку с фонарем. Особо он ему не требовался, Гелук более полагался на нюх только об этом знать мальцу не следует, да и притворяться обычным вошло в привычку за столько-то лет!
Свет скользнул чуть далее, чтобы самому (а не мальчику, ведь его зрение куда острее) разглядеть получше хижину на границе двух колоний, в безлюдных и всеми забытых (Это нам и требуется!) дебрях, где более не летают аэростаты, редкие плантации удалены друг от друга как Брюссель от Будапешта, а торговые пути давно смыты дождями.
Это наш новый дом? Мальчик с интересом оглядел постройку.
Твой.
Ты не останешься со мной? Ребенок замер на месте.
На какое-то время, пока ты не пообвыкнешь, но после тебе придется жить тут одному. Он вернулся и протянул ему руку.
Это всего лишь ребенок, в конце-то концов. Будь с ним поласковее.
Пока что ребенок.
Но ты же будешь меня навещать?
Буду.
Обещаешь?
Гелук улыбнулся, все еще держа ладонь протянутой.
Обещаю. Только тогда мальчик ему (будто бы по-настоящему за все проведенное вместе время) доверился. Держась за руки, они двинулись дальше.
2. Обычное и необыкновенное
Воспоминания о раннем детстве это нечто теплое и мягкое, пушистое, светлое, даже если все не так радужно. Но Харви почти ничего не помнил о своей жизни до того, как встретил Гелука.
Он жил с мамой. Ныне ее лицо растворилось среди других сотен лиц женщин в каждой из которых он мог бы отыскать ее черту. Или же из всех этих невзрачных черт многих-многих девочек, девушек, женщин и старух состоял ее полузабытый лик?
Его бедная жизнь полнилась забавами с другими такими же детьми негритятами, латиносами, бедными белыми вельтами, давным-давно утратившими гонор и славу жителей Старого Доброго Света, сиротами и хулиганами, пай-мальчиками, которым не разрешалось гулять после шести, и девочками-оторвами постарше, вроде Шлампе Дженни, которые наоборот ошивались всю ночь на улицах, курили сигарки и попивали джин.
Все перевернулось, бултыхнулось, переменилось, когда мальчишка возвращался домой, в Латинский квартал, одним самым обыденным деньком. Обыденным, заурядным, тривиальным все эти прилагательные (на двух языках) он, безусловно, выучил гораздо позже, не без участия Гелука, а пока что он знал только незамысловатое определение обычный.
И обычным этот день для обычного мальчишки из Вельтмахта южноамериканской колонии Рейха, считался ровно до встречи с гером Гелуком Коннелом, ну, или лучше называть его мистер ведь он грассландец.