Есть мысли, кто мог его убить? выдержав паузу, осторожно спросила Самоварова.
Ой, не знаю Денег у них больших вроде не было Говорю же, дочь им помогала. Может, он посадил кого в свое время? Может, месть?
Сажают судьи, а не милицейские генералы! отрезала Варвара Сергеевна.
За годы службы подобные мнения обывателей: раз мент, значит, лично кого-то посадил! осточертели настолько, что, слыша такое, ей сразу хотелось нахамить.
Ну, я же не знаю, как там у вас все устроено, спохватилась, почувствовав ее раздражение, Лариса. Только вот недобрый он был, словно жил без души.
А Марта?
А Марта огонь! Ладная, шустрая, всегда всем улыбалась, хоть и не шла ни с кем на сближение. Она была, пытаясь поймать нужное слово, сложила большой и указательный пальцы Лариса, по природе своей аристократкой великодушной, что ли как будто порхала над обстоятельствами. Слуга у них был, армянин, старый Ваник, носатый, сутулый. Вот с ним я, бывало, перебрасывалась парой слов. А потом, как Марта умерла, Поляков его куда-то выселил. Но он все равно весь этот месяц приходил, помогал по хозяйству. «Под небом голубым есть город золотой»
Ладно, затушила о землю попусту истлевший окурок Самоварова, пора нам с Жорой домой.
Встав с лавочки, она потрепала по плечу вновь впавшую в ступор Ларису:
Проводишь в дом?
* * *
Мобильный, лежавший, в отсутствие прикроватной тумбочки, на лиственном полу рядом с кроватью, разлился настырным звоном и разбудил Варвару Сергеевну.
Номер звонившего не определился.
На часах была уже половина девятого утра.
Жора, к счастью, оказавшийся таким же соней, как и она, сопел на своей раскладушке в паре метров от нее накануне он наотрез отказался спать в соседней комнате один.
Поглядев на безмятежно развалившегося во сне мальчика: одна нога закинута на другую, руки под пухлой щечкой, тонкое синтетическое одеяло сбито и свесилось на пол, Самоварова, прижав мобильный к груди, выскочила в коридор.
Алло!
Она ожидала услышать голос Регины.
Варвара Сергеевна Самоварова? прозвучал низковатый, слишком уверенный и оттого неприятный женский голос на другом конце связи.
А кто это? перетаптываясь босыми ногами на остывших за ночь плитках террасы, нелюбезно ответила она вопросом на вопрос.
Меня зовут Надежда Романовна Полякова. Мои родители ваши соседи по садовому товариществу «Дубки». Точнее, низкий голос стал еще ниже, были соседями. Мы могли бы сегодня встретиться?
Телефон мой что опера слили?
Разве это сейчас важно? резко оборвала ее говорившая. Если вы сегодня на даче, думаю, вам несложно уделить мне час. Вчера вы были понятной на месте происшествия и сами все видели Так что, простите, у меня нет сил тратить слова на лишние объяснения.
От такого напора Самоварова на миг опешила.
Но вспомнив, что звонившая меньше месяца назад потеряла мать, а вчера отца, решила, как сказал бы ее зять Олег, «не быковать».
Что вы от меня хотите?
Для этого я и предлагаю встретиться, напирала генеральская дочь. Не телефонный разговор.
Хорошо, раздираемая неприязнью к звонившей, сочувствием к ней и профессиональным любопытством, быстро соображала Варвара Сергеевна. У меня сейчас в доме маленький ребенок. Если соседка согласится за ним приглядеть, могу уделить вам час.
Отлично. Я буду ждать вас в доме. Не в том, где вы были вчера, это баня, а в основном, большом.
Поняла. Не заблужусь.
Через полтора часа будет удобно?
Вполне.
* * *
Проснувшись к завтраку, Жора, не успев умыться, схватился за свои вчерашние рисунки.
Тебя жаба не душит, что королеву катрана я подарил Наташе? рассматривая одно из своих художеств сидящую на ночном горшке под звездным небом лупоглазую, непропорциональную и анорексичную кошку, спросил он.
Ты бы лучше у Наташи рисовать учился, а не выражаться, вытряхнув скатерку, Варвара Сергеевна расстелила ее на круглом столе и разглаживала образовавшиеся складки. Иди умывайся и приходи есть.
Так нет же ничего! поглядел Жора на пустой стол.
Иди уже. Скоро будет.
На завтрак она пожарила яичницу-глазунью и соорудила бутерброды хлеб с маслом и сыром, а на другой тарелке разложила итальянскую колбасную нарезку, в числе прочего прибывшую во вчерашней доставке из интернет-магазина.
Себе сварила кофе, мальчику заварила чай.
Мама звонила? на сей раз поев с аппетитом и тщательно вытерев рот салфеткой, спросил Жора. От Варвары Сергеевны не укрылось, что он погрустнел.
Скучаешь? положив руку на поручень террасы, Варвара Сергеевна, не глядя на него, перебирала пальцами цветок жасмина.
Ты не такая уж сволочь. Но ты меня не любишь, а мама любит.
Ничего себе! Самоварова, уже взвинченная с утра звонком «генералки», резко встала со стула. От Наташи новое слово узнал или мать твоя так обо мне говорила?! Так вот, повторяю: я запрещаю тебе в такой тональности со мной и обо мне говорить! Ты Я торчу тут с тобой ради твоей же безопасности! Невоспитанный маленький эгоист!
Гневные слова застревали в горле, не смея выйти наружу.
Ну как, как она могла сказать этому несносному ребенку всю правду о его матери? О том, почему они все эти годы не общались? О том, как его мать чуть не упекла ее в дурдом? Сказать о том, что она ему никакая не бабушка и вообще не имеет к нему отношения?!
Жора, понурив чернявую голову, злобно сопел.
Самоварова, ожесточенно гремя посудой, начала прибирать со стола.
Когда вернулась из дома с пустым подносом, застала мальчика уже сидящим в углу террасы на полу. Он вжал голову в колени, спина подрагивала:
У-у-у! У-у-у!
Вставай! почувствовав в ответ на его скулеж новый приступ с трудом контролируемого раздражения, грубо тронула она его за плечо. Здесь пол холодный. Простудишь задницу.
В ответ на это Жора, подняв на нее ненавидящие глаза, еще пуще разрыдался.
Поговорим как взрослые? чувствуя себя одновременно и беззащитной, и вместе с тем какой-то нелепой, большой, но неумной, предложила Самоварова.
Ей показалось, что он сквозь рыдания кивнул.
Вставай. Сядь, пожалуйста, в кресло! она потянула его за руку.
Мы оба оказались в непростой ситуации. Так в жизни бывает. Течет она себе, течет и вдруг раз, происходит что-то экстраординарное. Варвара Сергеевна намеренно употребила сложное слово, предполагая, что оно заинтересует и отвлечет мальчика. Понимаешь меня?
Наташа вчера сказала, всхлипывая, наконец ответил Жора, что вы ушли, потому что у соседей случилось экстракординарное
Он потер свои набрякшие, порозовевшие веки кулачками.
Давай тащи блокнот, запишем это слово правильно.
После очередного шаткого примирения Самоварова спросила у Жоры, хочет ли он снова пойти к Наташе.
Очень хочу! тотчас оживился он. Она классная! Хоть и курит. Но при мне она не курила, сдвинув густые бровки и подняв вверх пальчик, с важным видом подчеркнул он.
Зря она только маме хамит. Это недопустимо. Тяжело вздохнув, Варвара Сергеевна наскоро проверила сообщения в мобильном от Аньки по-прежнему ничего не было. А в целом Наташа мне тоже понравилась.
Закончив уборку, Варвара Сергеевна набрала Ларису. Та, похоже, искренне обрадовалась ее звонку и охотно согласилась, хоть тут же засыпала кучей лишних вопросов, приглядеть, сколько необходимо, за Жорой.
Думая о дочери убитого, Варвара Сергеевна надела простое темное-синее летнее платье, немного подкрасилась и, вспомнив свою встречу с покойным генералом, зачем-то, словно из уважения к его памяти, слегка надушилась.
Лариса встретила их во дворе в задрипанной футболка и брюки одежде.
От нее пахло чем-то пережаренным на сковородке с чесноком и луком.
Ну как ты? бросилась она навстречу. Хоть поспала? А я полночи крутилась Пришлось у Наташки транквилизатор брать Теперь хожу, как муха пришибленная. И легче не стало, и голова дурная.