Как думаешь, мы прогнали Тень? спросил он.
Я не знаю. Скорее всего.
Дебильный Иннокеша. Вонючий. Он же не мог повлиять ни на что?
Вряд ли. А ты чего застыл там? Что-то почувствовал?
Ты о чем? Это ты застыл. Когда я говорил: Тень, уйди, ты смотрел на меня, как истукан, и не шевелился. Я даже отвлекся, говорю: Ты ок?. А ты просто смотрел в одну точку.
Не прикалывайся.
Я не прикалываюсь, это ты не прикалывайся.
Я не прикалываюсь. Так ты почувствовал что-то или нет?
Вроде да. Облегчение. Внутренний голос говорит мне, что все получилось.
А если это голос Тени?
Не смешно.
Мы пришли в актовый зал, где одноклассники разбились по кучкам: гоп-кучка Темы Крупного, кучка ботанов во главе с Угрюмовым, спортсмены и Степан (снимали какие-то сальто, видимо для Послания), кучка «змеиный клубок» и Алиса. Перед фотографом позировала Вера Тото. По лицу фотографа я догадался, что Вера просит ее перефоткать в восьмидесятый раз.
Одна пара репетировала выпускной танец на сцене под руководством классного руководителя Раисы Мельберновны. В этой паре была Аннет, моя тайная любовь. Она танцевала с мажором Пуаном, который смотрелся рядом с ней, как табуретка рядом с солнышком: нелепо, неправильно, абсурдно. Я успокаивал себя мыслью, что они не встречаются: этому у меня была масса доказательств. Но утверждать, что у Аннет нет кого-то еще, я не мог.
Я вздохнул. Такому оболтусу, как я никогда не танцевать с красоткой Аннет. Ее очаровательность так гармонировала со средневековыми портретами, развешанными на стенах, что я таял, как эскимо. А она, танцуя, даже не замечала меня. Смирись, Дима: отношения не твое.
Я подошел к фотографу в тот момент, когда Тотоева медленно и томно проговорила: Ну ла-а-адно, пусть будет э-эта.
Давайте меня, я сел на стул.
Вообще-то я следующий! сказал Угрюмов.
Угрюмов, в принципе, не угрюмый, но всё равно всех бесит. Потому что ботан. Люди, вкалывающие ради оценки, напоминают мне принтер: тот тоже делает, что скажут, а результат черточки на бумажке.
Отстань, Угрюмов. У тебя рубашка мокрая, ответил я. Правда, Угрюмов был в футболке, но это если придираться.
Со мной справились в один дубль. На фото я даже улыбнулся (уголками губ вниз) и слегка моргнул глазом. Но мне не захотелось отнимать время у самого себя: нужно было еще попялиться на Аннет.
Как оформим вашу карточку? спросил фотограф, худощавый мужичок в бейсболке.
Что?
Карточку вашу как оформим?
Оформите ее моей фотографией.
Смотрите: возле каждого ученика идет индивидуальное оформление в стиле специальности, которую он выбрал.
А.
Какую вы выбрали?
Маг.
Прошу прощения?
Волшебник.
Может, лучше юморист?
Может.
Слушай, он вдруг перешел на «ты», мне по барабану: я запишу хоть волшебник, хоть динозавр, хоть покемон только ты потом не сможешь исправить альбом, он тебе на всю жизнь.
А если я скажу почтальон и это будет на всю жизнь, то нормально?
Нет, ну
А если Фотограф на выпускных? Вы как себя подписывали в альбоме?
Мужичок на секунду замолчал, вылупившись на меня почти идеально круглыми глазками (глупенькими, навыкате). Потом подозвал Угрюмова и сделал вид, что меня нет. А я услышал реплику, произнесенную самым неприятным голосом в мире: «Позорище, Каноничкин», голосом завуча.
Я повернулся. Дородная женщина, которую боялась вся школа, смотрела на меня в упор; над ее глазами вздымались колючие дуги бровей. Рядом с завучем стоял Иннокеша.
Здравствуйте, Маргарита Константиновна! сказал я добродушно, но на части, где вна почему-то проглотил слюну, а вместе с ней окончание отчества. А мы тут фотографируемся.
Молчать!
Я вздрогнул. Все умолкли и покосились на нас.
Вы бессовестный и негодный ученик.
Почему вы так говорите, Маргарита Константиновна?
А что это вы делаете вид, что ничего не понимаете? Дурака корчить из себя у вас лучше всего получается, а, Каноничкин? Дебила корчить из себя, да? В этом вы мастак. А чтобы написать заявление на тест тут уж надо мозгами подумать не ваша история.
Этого следовало ожидать. По какой бы еще причине она на меня наехала. Но неужели нельзя все высказать наедине, без лишних ушей?
В шестом классе вы были олимпиадником. В седьмом о вас написала районная газета. А теперь в школу приходит выговор от министерства образования за то, что способный ученик скатился!
Тут тренд, который задала завуч, поддержали мои одноклассники.
Кто способный-то? вопросил Тема Крупный.
Каноничкин вроде ответила Алиса.
Они засмеялись. Я сделал шаг назад, нотация завуча набирала децибелы. Она всегда так, когда заводилась, по нарастающей, пока не начнет закладывать уши и гореть от стыда и гнева лицо.
Ваш одноклассник Угрюмов ездил и в Москву, и в Бухарест, и в Киев на международные олимпиады. Даже по химии!
Угрюмов гордо поднял подбородок.
А вы что? С таким отношением вам не светит выехать даже за пределы Орвандии, да и работу не найдете интереснее, чем водитель трактора. Да! Вот так! Водитель трактора, Каноничкин!
После шутки про трактор засмеялись все. Абсолютно все. Я не знаю быть может, Ромка не засмеялся. Я увидел, что на меня смотрит Аннет.
Но ваша выходка в мужском туалете это верх безобразия. Все ведь знают, что он натворил? И завуч сказала то, чего я не смогу ей простить никогда: Я знаю, что вашу маму уволили с работы. Понятно, в кого вы пошли такой.
Завуч перегнула палку это поняли даже одноклассники. Смех прекратился. Взгляды устремились в пол (а чьи-то на попы). Но кровь во мне закипала. Я должен был отомстить прямо сейчас.
Комната пришла в движение. Голос завуча стал тише. Я обратил внимание на свою тень она вибрировала, как старая нокиа. Я посмотрел вокруг, и меня прошиб холодный пот. Тени. Они метались, будто в страхе. Обретали другие формы. Не человеческие Неужели я схожу с ума?
Завуч причитала. Про то, что я ее не слушаю. Про то, что я бандит. И мне хотелось подтвердить ее слова. Будь что будет выгонят меня или нет, я выскажу ей все. Я использую все свои познания в обсценной лексике.
Знаете, Маргарита Константиновна
Но тут мы услышали громкий топот: в актовый зал вбежал запыхавшийся Никита Евроньюз.
И закричал:
Шар! ШАР! ШАР ЗАГОРЕЛСЯ!
* * *
Как правило, Никите не верят. Он придумывает сенсационные новости, чтобы обратить на себя внимание: то у него министр образования вводит запрет на зачеты, то Алиса оказывается трансгендером. Но сегодня особый случай: Никите поверили сразу его выдали щеки. Обычно они красные, но из-за вранья мигом бледнеют. Сейчас же щеками Никиты можно было стрелять, как лазерной указкой.
Тот же час мои глюки испарились, тени нормализовались, а слова, типа: в задницу (и иже с ними) так и не были произнесены. Я вернулся в реальность.
Его подожгли? осторожно спросил Крупный.
Шляпчик, говори по-человечески, что случилось! велела завуч. Шляпчик это фамилия Никиты, и в некотором роде его суть.
Нет, он он светится. Как луна!
Мы включили телефоны. Мой новостной канал в телеге писал следующее:
!!! Сегодня днем, около 13:30, начал светиться Бьенфордский Шар. Природа свечения пока неизвестна. На месте работает группа исследователей.
Примечание: Шар древнеорвандское сооружение из неизвестного науке материала. Диаметр Шара 250 метров. Ряд экспертов считает, что Шар являлся главным религиозным монументом древних орвандцев. Согласно летописям, он мог светиться и 2000 лет назад до н. э.
Новость обновляется.
И фото, при взгляде на которое во мне булькнули пузырями эмоции. Я лет пятьсот ждал чего-то подобного. Я словно узнал, что выиграл в лотерею, или что-то еще покруче меня назначили главным режиссером Голливуда. Шар, мой Шар, подавал признаки жизни.
Спорим, он взорвется, сказал Крупный.
Не говори глупостей, Крупнов, отмахнулась завуч. Ты исчерпал свой лимит десять лет назад, и вышла из актового зала. Иннокеша последовал за ней, бросая на меня суровые взгляды. Ретировалась и классная руководительница. Из взрослых остался только фотограф.