Пе-не-жа, с характерным скандинавским акцентом прошептал он.
Вот ты и вернулся, моё сердце, отозвалась бывшая его невеста, нынешняя жена главы старейшин, мать Изяслава-Лиса. Не время нам зубоскалить да вспоминать былое. Этой ночью приведи трёх коней к той рощице, где мы встретились в последний раз.
Трёх? удивился варяг.
Для трёх седалищ одного коня будет маловато. Сын, твой сын, должен уехать, а не то волхвы да старейшины принесут его этой зимой в жертву Морене, чтобы защитить остальных от чёрной болезни. Калите он так и не стал родным, хотя других детей я ему не дала.
Она отвернулась, и тогда Велеслав обхватил её за плечи и прижал к себе, закрыв солидной бородой белую прядь в волосах женщины.
Я буду ждать.
Когда луна расплылась в небесах комком коровьего масла, возле обвалившейся землянки топтались кони с поклажей и маялся от неизвестности человек. Вдали ударило било, загудело, созывая и поднимая тревогу. Велеслав бросился на шум и столкнулся с Пенежей, за которой следовал русоволосый отрок.
Бегите, крикнула женщина, подталкивая сына к настоящему отцу. Беги
Стрела вылетела из темноты и вонзилась ей под левую лопатку. Пенежа зашаталась, колени её подогнулись, и она упала.
Сердце моё, прошептала она, сдёргивая с шеи бусы с колокольчиками. Сохрани.
Её глаза остановились.
Потом будем горевать! крикнул владелец драккара «Яростный», выхватил амулет Вилхлы, подсадил сына в седло, вскочил сам, и они вдвоём навсегда оставили русскую землю.
Прошло ещё двенадцать лет. Яаарвик остепенился, женил сына на белокосой Нильте из рода своего побратима Рыжего Фарольга, выстроил ещё пять драккаров, которые увеличивали его богатство и разоряли хитроумных кельтов. Настала очередная осень, залившая дождями, как слезами троллихи, ельники и огромные валуны, заросшие лишайниками. Ярл велел приготовить жареную рыбу, до которой был большой охотник. Черноглазая рабыня поставила перед ним тарель и грохнула здоровенной кружкой с пивом.
Фуф, костлявая! сморщил Яаарвик перебитый нос. Да ладно уж, помусолю!
И он отправил кусок рыбьего тулова в рот.
Отец! вбежал в комнату Ингун, бывший Изяслав. Жена родила девочку.
Назови её, улыбнулся ярл, Пенежей.
Рыбья кость вонзилась ему в горло. Он заперхал, стараясь выбить её, но засаживал всё глубже. Жжение, словно раскалённый уголь, распёрло его нёбо. Удушье. Смерть. Больше не было Велеслава-Яаарвика.
Очнись, прохладная женская рука гладила его по шее, убирая жгучую боль. Теперь я вытащила рыбью кость из твоего прошлого.
Алекс открыл глаза. Фелитта в атласном зелёном халатике растирала покрасневшие ладошки, уничтожая своей Силой его былую смерть.
Он потянул за плетёный шнур, и халатик распахнулся, демонстрируя обнажённое тело хозяйки. Алекс отбросил его в сторону и посадил Литту себе на колени. Под её левой лопаткой он обнаружил припухшую коричневую родинку с сеткой лопнувших капилляров.
Стрела выдохнул он, гладя осторожно по коже.
Вытащи её, голос зеленоглазой ведьмы окутал его.
И тогда Алекс прижался к родинке жаждущими губами.
Глава шестая
Они лежали на кровати, похожей белизной и бескрайностью на Антарктиду.
Мы как два королевских пингвина, заглядевшихся на пролетающий вертолёт и лишившихся от восторга, присущего умным птицам и глупым прямоходящим, равновесия и жизненного смысла, сказала Фелитта, устроив подушку поудобнее. И, если верить ехидному от отчаяния Задорнову, нам срочно требуется «подниматель пингвинов», работающий на полставки, а в остальное время совмещающий спуск в расщелины с целью обнаружения замёрзшей от всеобщего равнодушия доисторической медузы и мистику «Аненербе».
Вот ещё! ответил Алекс, целуя её в пупок. Зачем нам какие-то заледеневшие незнакомцы, если мы сами умелые исследователи расщелин, гротов и пещер? Можно даже сказать, спелеологи со стажем!
Его ладонь легла ей на низ живота, слегка надавливая и покачивая, распласталась на «холме», лишённом всякой растительности, и обхватила покрасневшие «губы». Массирующие движения заставили Литту стонать, сгибая ноги в коленях. Алекс нащупал её клитор и начал ласкать его, касаясь нежно или теребя в ритме, известном только ему. Зеленоглазая ведьма извивалась, изливая нарастающую чувственность на мужчину, разгораясь и вздрагивая. Она раскрылась ещё сильнее, и тогда пальцы Алекса погрузились в её раскалённость, мягкость и влажность, замедлились на миг, чтобы с новой силой разбивать придуманные ею преграды и дарить наслаждение. Опрокинув её на бок, он снова ввёл в расщелинку указательный палец символ утверждения и продолжал до тех пор, пока она не закричала, стискивая длинными ногами его руку.
Дверь была дубовая, с семью серебряными гвоздями, вбитыми поверху.
О, сеньор Рикардо! томно сказала женщина, одетая в ярко-синее платье. Как мы ДАВНО не виделись!
Как же давно, Марианна? усмехнулся гость, целуя её в пышные рыжие волосы, спрятанные под кружевной сеткой. Всего два дня прошло с тех пор, как мы «читали труды святых отцов». Углублённо читали!
Ах, сеньор, засмеялась кокетка, подняв очи долу. Когда жизнь переполнена событиями, каждый день кажется вечностью.
Она провела сеньора Вентруччи в гостиную, где их ожидал ужин, и продолжила:
Например, ваша жена, сеньора Лючия, что-то зачастила за моими снадобьями. То сама заглянет, то служанку пришлёт, то мальчонку, что у вас на побегушках.
Интересно! удивился Рикардо, отложив двузубую вилку. Что же понадобилось моей уважаемой и признанной всеми людскими законами супруге? Неужели понос замучил или икота не отпускает?
Если бы! хохотнула Марианна. Несколько раз брала средство, чтобы не забеременеть. Я её понимаю. Вы мужчина пылкий, в кого угодно своё семя запихнёте и зачать заставите.
Он тщеславно улыбнулся и похлопал её по аппетитной попке:
И
Как-то заказала зелье, чтобы член мужской долго торчком стоял и не думал заваливаться, как Пизанская башня. От этого мужчины как безумные становятся, с похотливостью, равной сатирам козлоногим.
Марианна хихикнула в сторонку, заметив озадаченное выражение лица гостя.
Что ещё? буркнул он.
А ещё, буквально сегодня утром, прикупила средство, лишающее мужчину всякого желания, делающее его вялым, равнодушным, скучным. Со всеми вытекающими последствиями! «Конь» его в стойле, «меч» в ножнах, «очаг» с потухшими углями!
Лицо Рикардо побагровело, и он стукнул кулаком по столу. Графин опрокинулся и разбился.
Это она мне? Это она для меня
Конечно, для вас, сударь! азартно подтвердила Марианна. Другого мужчины у неё, в отличие от меня, про запас нет. Да вы не тревожьтесь! Вместо сильных снадобий я ей в пузырьках отпускала вино и настой шалфея. К тому же вино прекрасное, десятилетнее, из ваших же погребов. Помните, как подарили мне восемь бутылок на Пасху?
Моими деньгами она расплачивалась за моё же вино? заржал в голос Рикардо и усадил рыжеволосую проказницу себе на колени. Теперь я твой вечный должник! Что ты хочешь: новый дом, паломничество в Испанию к мощам святого, три сундука с нарядами? Или желаешь занять должность моей супруги, чтобы иметь возможность родить ребёнка не байстрюка, а вполне законного?
Марианна покачала ножкой, обутой в красную атласную туфельку.
Дом у меня есть, и второго пока не нужно. У мощей святого толпится слишком много болтунов, повторяющих: «Боже, дай!» а мне не нравится, когда моя благодарность смешивается с мольбами нищих. На наряды я как-нибудь и сама заработаю: снадобьями да советами, лаской да жёсткостью. И быть вашей супругой, прошу прощения, мой сеньор, не велика почесть. Да, она стоит в первых рядах во время церковных праздников, а я поближе к выходу. Зато я свободна в желаниях. Да, её возит четвёрка лошадей, запряжённая в карету с гербами, а я езжу верхом на её муже, знатном, богатом и обретающем удовольствие только со мной. Да, она родила шестерых сыновей наследников рода потому, что ей пришлось исполнять супружеский долг. А я зачну дитя от любимого мужчины, и не по случайной оказии, а в тот день и час, когда захочу этого.