Кто виноват: Америка, жидомасоны, Чубайс иль Путин на это в городе можно полчаса поддакивать или кое-как всё-же-не-соглашаться, вид блюдя А тут часами будут теребить взахлёб своё, да не с чужими, чуждыми, закудыкинскими фамилиями, а с родными, будто самой природой данными прозвищами, с географическими названиями не дальше Берёзовки! И за три часа таких громогласных, не как в городе по углам, перетираний, обильно сдобренных гвоздодёрным матом как будто подростки соревнуются, а не мужики сорокалетние или дедофоны уже седые! и отголосками былых наследственных и собственных присловий, не услышишь ни слова абстрактной лексики!
Это в городе все всё заучивают всепослушно, а тут не на того напали! Там вчитаются пристально в интернет, в журнал, в рецепты, посмотрят передачку, всему, как кенарь в клетке, верят, а деревенский вольный житель фигушки. Поклеить, допустим, обои, покрасить оградку новой краской, покрыть железом крышу куда же ещё проще?.. Пойдёт мужик к соседу (или по жены внушеньям к соседу домов за десять), посмотрит, как он покрыл себе недавно металлопрофилем новомодным, распросит что и как как, например, там резать материал экономично и утеплитель класть под кровлю. Но придя домой, вдруг скажет: «Не может такого быть!» Жена поспорит, «как купит, так увидит», ладно. Купил всё, делает, со всех сторон советуют и даже помогают, а Архимед наш сельский, уже прилаживая, за своё: «Не может того быть!» и прилепляет утеплитель наизнанку. Жена заходится, бегает, показывает распечатки, а он: «Не можеть!» и всяческим «профнастилом» её дуру с помощниками-дураками и изобретателями-идиотами кроет. И только через год-другой до него дойдёт и разуму его откроется: «Эх, крыть-то надо было ведь не так!..», залезет вольнолюбец наш весной на кровлю и опять за свой конёк: «Не можеть того быть!..» и всё тут.
И вот таковы примерно а верней, чрезмерно даже были и есть герои наши современные теперешние титаны-фермеры, на коих колокольнях всё село стоять уж как бы стало
О первом, Валерии Лямкине, я помню только отголоски: Валерка Жёвный крот (то два тебе «н», а то и почти ни одного!) в армию пошёл, Валерка-то Крот из армии пришёл! Да не просто так пришёл, как в детстве один у матери гол как сокол рос мотоцикл «Яву» он оттудова пригнал заработать успел, достать, купить «как пить дать не всеми правдами». Это ещё Перестройка была, конец 80-х. А дальше те самые девяностые, и толком я не помню, что он делал, ловил-глушил какую-то рыбу самодельным динамитом, продавал, всё эти яблоки свои в Тамбов возил. И вскоре, как говорится, «взял ноль-девятую», а после выкупил в колхозе, дышащем уже на ладан, трактор И всё это было для той поры (для «двадцатилетнего щуплого шпингалета» так приговаривалось непременно) из ряда вон, на зависть буйную всей деревне и окрестностям, а пацанам нам и тем более.
Женился сразу и сажал он, говорят, с женой сначала яблони, чтоб заработать. Кругом все потешались: мол, яблоков этих и так кругом завались и стоят они везде копейки! Жрать нечего, полки пустые, всё по талонам, а он те яблоки! Надо сказать, что в насмешках этих был резон. Напомню, если кто не знает: чтоб тогда купить подростку «мальвины», псевдоджинсы пресловутые, да свитерок турецкий «Антарктика» or «Гималайя», или ещё костюм спортивный «с лампасами», тоже сомнительно-турецкий «цыганский», да ещё такую невидаль, как кроссовки белые отечественно-кооперативные, все в клею и через два месяца разваливающиеся на детали, каким «Моментом» ни подклеивай, нужно было сдать трёх свиней и двух быков здоровых, откармливая их всей семьёй не меньше года, а то и почти двух. Покупка мотоцикла или «москвича» «с пятых рук» исчислялась десятками быков и свиней. Впрочем, в девяностые мода на «хорошую жизнь», пусть и ценой стоящей чуть не друг на друге, на морозе и по колено в навозе скотине, на неприкрыто разворованном из колхоза корме, так и закрепилась и пошла. Сейчас это и представить трудно, ведь по нынешним ценам уже в «парсеках», а не в «парсуках»!1 все эти одноразовые шмотки, что каждый тинейджер теперь сам себе, играясь, покупает, не дожидаясь новогодней дискотеки или выпускного, едва-едва составят и полпарсека, то есть прасука.
Принялись саженцы, три ряда, вымахали на чернозёме у речки быстро. Стал он с супругой их обрезывать, да ругань, повествуют легенды, тут такая шла, что полдеревни собралось на улице. Молодой ещё был совсем Жёваный крот, будущий Валерий Палыч, да сразу норовистый. Супружница показывает ему книжку, пересказывает передачу, кротом слепым уже публично кроет, а он упёрся: «Не буду я столько срезать! Срежу что останется?!.» Закончилось всё тем, что ночью поопилила она со злости, как могла, им все макушки по самое не расти как в городе тополя в пеньки или столбы нещадно превращают. А саженцы меж тем оказались какие-то там «голден», да плюс груши, и разрослись они из-за макушек тех опиленных шарами прямо, а уж плодов что пропасть
Скандал скандалом, дело обычное, да мужику деревенскому работы и заботы выше крыши, мужикам здесь никак не до «города», и уж тем паче не до сада. Но Валерка наш и здесь волынку не жевал машина ведь была, договорился с перекупщиком, подкопил деньжат и незаметно выкупил ещё косилку и второй трактор, в общем, стал потихоньку фермерствовать.
2. Штёпа
Как только ещё подъезжаешь по сбитой дороге к нашей Россянке, так сразу прямо в глаза бросаются из всей деревенской мелочи два огроменных металлических ангара. Стоят они, блестят и высятся поистине как пирамиды невиданно здоровых два поодаль, с двускатной крышей, и рядом с первым ещё один округло-арочный, постарше и поменьше. Пирамида от дороги первая, с окошком даже под крышей, как будто дом жилой вблизи понятно, что туда вмонтированы две вырванные старые оконные рамы и впрямь дом великана, творение рук конкурента Жёванного крота, а именно второго местного Фермера с Большущей Буквы по скромному прозванию Штёпа или Штёпка. Ангар его чуть кособок и ржав уже прилично, но поставлен первым. Вернее, рядом с ним, как на фотокартинке из Гизы, ютится ведь ещё арочный ангарчик родственника его Белохлебова уж точно самого первого пионера- фермера, с самых девяностых, но перекупил он давно его по-родственному, за подобающую божественности фараонов цену.
Примечания
1
Прасук, парсук от «поросёнок» диалектное именование свиньи, даже уже взрослой.