Хлеб да соль! кричит она чисто по-русски зычным голосом.
Нужно отломить кусочек хлеба с солью и съесть, подсказывает старик.
Он уже закрепил плот, убрал весла и догнал нас.
Нельзя отказываться, не по обычаю, добавляет он.
Лера первая отламывает кусочек хлеба, где побольше соли и отправляет в рот, зажмуривается от удовольствия.
Как же вкусно, аппетитно произносит она.
По очереди подходим и угощаемся.
Воды? спрашивает всё та же крупная женщина.
Обязательно, кивает Лера и ей подают большой деревянный ковш.
Она с жадностью делает несколько глотков, затем передает мне. И хоть я тоже хочу пить, но меня отталкивает резкий кислый запах. Я заглядываю в ковшик, вода там какая-то мутная белесая, я отказываюсь. Достаю минералку из рюкзака.
Ну, и зря, говорит Лера, это лечебная вода.
Пожимаю плечами.
Между тем женщины так и продолжают петь звонкими голосами, осыпая нас зерном.
Зачем они это делают? спрашивает Олеся нашего проводника.
Желают вам богатого урожая, отвечает он.
Мне нравится пышный разноцветный наряд одной из них, я делаю к ней шаг и тянусь, чтобы пощупать ткань, но она вдруг взвизгивает и бьет меня по руке пучком вонючей полыни.
Эй, нельзя-нельзя так делать! тут же вмешивается старик.
Почему? Я просто хотела потрогать ткань, обиженно отвечаю я.
Вы пришлые, чужие, пока не очиститесь от того мира, вам нельзя никого из них касаться, отвечает он.
В смысле? мы с Олесей переглядываемся.
Ну таков обычай у них, чужак может быть заразен.
Да в смысле? взбрыкиваю я, у нас все прививки есть, можем показать Q-код.
Не только болезнями, но и злыми духами, объясняет старик, нужно покамест вам в карантийной зоне побыть, очиститься.
Фигеть, закатываю глаза.
Дарина, не спорь, ну таков обычай, улыбается мне Лера, знаешь же пословицу со своим уставом в чужой монастырь не лезь.
Вот верно, поддакивает старик.
А как вас зовут? спрашивает она его. Я Лера, а это мои друзья Даня, Кирилл, Аня, Игорь, Олеся и Дарина. Она с таким видом тыкает в каждого из нас, будто знает нас давно.
Зовите меня Аверьян Егорыч, кивает он.
А меня Пуления Авсеевна, громко произносит женщина с подносом.
Вся процессия вдруг разворачивается и движется в обратную сторону, всё также задорно напевая и развешивая ленты на кустах.
Идите за мной, зовет Пуления Авсеевна, передавая поднос помощнице и ведет нас вверх по другой тропинке.
Топаем за ней. Солнце начинает здорово так припекать, снимаю совсем ветровку. Идти недалеко, всё прямо вдоль кустов с яркими красными листьями и вот мы поднимаемся на холмистую площадку усеянными большими шатрами. Повсюду шум-гам: где-то играет музыка, где-то стучат в барабаны.
Как же жарко, вырывается у меня. На том берегу дождь, холодно, а у вас тут лето.
Это всё наши шаманы, улыбается Пуления Авсеевна, показывая на вереницу пляшущих людей на склоне холма. Там их человек пять-шесть. Укутались в шкуры, на головах какие-то маски с оленьими рогами, бьют в огромные бубны и изгибаются в дикой пляске. Они тучи разгоняют, чтобы солнышко привечать. Радогощь!
Что? не понимаю я.
Радогощь. Осеннее равноденствие. Это когда день становится равный ночи, а после Радогощи день идет на убыль, наступают холода. Священный праздник у когальского народа. В это время подсчитывают урожай, восхваляют и благодарят природу за плодовитость, готовятся к зиме. В такой великий день может сыграть свадьбу только ал-когал, то есть выходец из наивысшего сословия, если точно перевести на русский язык, вместо неё поясняет Аверьян Егорыч, наш проводник. Вон видите белые шатры на вершине холма там ал-когалы, туда женщинам заходить нельзя, там находятся только мужчины.
Ясно, киваю я.
Что с них взять, у них всё поди как в 19 веке, женщинам ничего нельзя.
Выходим на огромную поляну, тут много разномастных шатров, каждый огорожен небольшим кругом из веток, камней и из того, что попалось под руку. Незамысловатые изгороди украшены лентами и вениками из каких-то трав, в основном вонючей полынью. Мне кажется, что уже весь воздух пропитался этим отвратительным запахом, ну по крайней мере моя ветровка уж точно, когда по ней прошлась та женщина, платье которой я хотела потрогать.
Зачем столько полыни? спрашиваю я.
Чтобы злых духов отгонять, улыбается Пуления Авсеевна.
А, ну ясно, хмыкаю я.
Глазею по сторонам. Возле каждого шатра разведен костер, женщины готовят еду, мужчины кто что-то строгает, кто играет на домре или кубызе; рядом носятся ребятишки. Все одеты в такие же странные наряды, что и наши встречающие. За шатрами видны повозки и скот, в основном лошади, но и коровы тоже есть и огромные с густой свалявшейся шерстью быки. Кто-то даже притащил с собой альпаков, они вытягивают свои длинные шеи из-за повозок и испуганно посматривают на нас.
Наш шатер оказывается самым последним у самой кромки леса, чуть ли не на болоте. Если сделать два шага в сторону, то уже под ногами хлюпает густая мяша и путь перегораживают высокие камыши.
Оставляйте вещи и идемте, вас уже ждут, говорит Пуления Авсеевна, открывая нараспашку две узкие деревянные дверцы.
Смешно шатер, а с дверями. И интересные какие, филенчатые, по кромке идет замысловатый орнамент, если присмотреться можно как будто разглядеть людей с рогами на головах, а наверху сквозные окошечки без стекол, только деревянная узорная решетка. Заходим внутрь, тут везде ковры и по стенам, и на полу. По периметру высятся стопки сложенных одеял. Больше и нет ничего.
Тут и спать будете, расстелите на полу и ложитесь, одеял всем хватит, рассказывает Пуления Авсеевна.
А где оплачивать? спрашивает Кирилл.
Да не нужно ничего, вы же гости у нас, машет рукой Пуления Авсеевна.
Так на сайте же было написано
Ну мало ли что там написано, перебивает его Пуления Авсеевна, Радогощь, негоже в такой праздник с людей деньги брать. Кладите вещички и вперед, заждались уж вас, без вас не можем начать.
Почему? удивленно спрашивает Игорь.
Обычай такой сначала гостей привечать, накормить, напоить
И спать уложить, смеется Кирилл.
Оно и верно, улыбается Пуления Авсеевна, нук, поторапливайтесь и не боись, никто ваши вещи тут не тронет, среди когалов воров нет, мы не такой народ, чтобы чужое брать.
Прикольно. Наверное, хорошо жить в таком обществе, где никто ни у кого не ворует. Сбрасываю с плеч свой рюкзак и прислоняю к стопке одеял, но на всякий случай достаю из кошелька деньги с карточкой и смартфон и распихиваю по карманам джинсов. Пусть на всякий случай при мне побудут. Кидаю на рюкзак ветровку, худи тоже снимаю, но беру с собой, вдруг похолодает, вечер уж, завязываю рукава кофты вокруг пояса.
Идемте-идемте, торопит нас Пуления Авсеевна.
Выходим из шатра и топаем за ней между рядами пестрых шатров. Выводит она нас на поляну к сухому дереву. Дерево огромное высоченное, ствол толстый гладкий давно уже потерял кору и ветви все высохшие, без листьев или хвои, вытянуты кверху и сплетены между собой, образуя круг или колесо. Но только непонятно, что это за порода, и даже не определить какое оно было раньше хвойное или лиственное. Под кроной дерева несколько низких столиков покрыты белой скатертью с вышитыми узорами, уже всё сервировано, готово к трапезе.
Сначала сюда, умыться с дороги! кричит нам Аверьян Егорыч.
Он уже успел снять свой современный охотничий костюм и переоделся в средневековую белую рубаху, подпоясанною красным туеском, возле него несколько деревянных ведер с водой и ковшик, тоже деревянный. Рядом с ним девушки с полотенцами и вениками из полыни и трав. Подходим.
Как с гуся вода, так с тебя худоба, приговаривает старик, опрокидывая в подставленные ладони каждому из нас по ковшику, хорошенько руки мойте и лицо, смывайте дорожную пыль и гоните прочь сущностей, что прицепились к вам в миру. Негоже их тут держать, во святом месте.