Старик кладет багор и переходит на нос плота. Лезет в нагрудный карман ветровки и достает холщовый мешочек, развязывает узел, и он распадается у него на ладони, превращаясь в четырехугольный кусок ткани. Посередине темнеет кучка не то отруби, не то разломанный хлеб, а, может быть, и то, и другое, и ещё вроде бы перловка и пшено. Он высыпает это в воду, что-то приговаривая при этом, я позади всех и мне не слышно, что именно он там бормочет, но я отчетливо вижу, как шевелятся его губы.
Вы рыб кормите? спрашивает Олеся.
Он поворачивает голову и хитро улыбается ей, подмигивая.
Арану привечаю, тихо отвечает старик.
Кто это?
Дух реки Иречь, поясняет старик. Нужно принести дар реке, чтобы она пропустила нас.
Он не успевает договорить, как к крошкам на воде устремляется несколько рыб, они радостно и совсем без боязно встречают подношение. Высовывают из темной воды свои рты и заглатывают угощение. Какая-то совсем большая рыбина вдруг ударяется об мое весло, вздрагиваю, опускаю глаза вниз чешуйчатое серебристое тело проскальзывает у самой поверхности и уходит под плот. Чувствую, как она задевает бревна, ощутимое такое колебание, что я даже инстинктивно расставляю ноги и хватаюсь за столбик, чтобы не упасть. Она бьет хвостом по воде, поднимая веер брызг и волна перехлестывается берез низкий бортик.
В отчаянье бросаю взгляд назад. На берег уже высыпала половина улицы, если не вся. Стоят кучками: и у самой воды; и повыше, на круче; и разбрелись по камням, выпирающим из камышей. Пялятся на нас: кто с плохо скрываемым страхом, кто с удивлением, но все с явным ожидаем чего-то, словно вот-вот из темной воды вынырнет гигантское речное чудовище и проглотит нас вместе с плотом.
Наше суденышко вдруг начинает двигаться быстрее, будто подхваченное невидимым подводным течением или кто-то тянет его.
Добре, улыбается старик, Арана приняла угощение, Арана ведет нас. Вмиг домчимся.
Этим самым он ещё больше усиливает мое подозрение, что кто-то под водой схватил веревки, привязанные к бревнам с той стороны, и тащит нас. Судя по рывкам и неровным движениям, их даже несколько этих тяговых рыб? Ежусь.
Дождь начинает хлестать сильнее и превращается в ливень. Кутаюсь глубже в ветровку, радуюсь, что надела всё-таки теплое худи под неё, вытягиваю манжеты кофты из рукавов ветровки и натягиваю на замерзшие ладони. Вскоре берег от нас скрывается за плотной завесой дождя, и от воды поднимаются белые завитки тумана. Ничего не видно: ни впереди, ни позади. Дрожу теперь не только от холода, но и от вновь нахлынувшей волны страха. И ребята по ходу тоже напряглись, замолкли, не улыбаются, серьезные у всех лица.
Вдруг Лера поворачивается к Кириллу и улыбается ему. Его лицо расслабляется, и он улыбается ей в ответ.
Сушить весла! командует старик.
Ребята непонимающе переглядываются между собой.
Ну, вынимайте из воды, поясняет старик и первый поднимает свое весло. Они сейчас только мешать будут.
Поднимаем. Я с трудом достаю тяжелое весло из воды, со всей силы опираясь на ручку. Но плот продолжает плыть. Из-за тумана непонятно куда мы вообще движемся. Вдруг из темной воды высовывается какой-то столб, на котором высечена страшная рожа, с удивлением его рассматриваю, вижу впереди ещё один, потом мы проплываем ещё около нескольких, и на всех вырезаны такие злые лица, что я ежусь. Смотрю на остальных ребят как им такое?
Что это за столбы? спрашивает Кирилл нашего проводника.
Зарубы, древние идолы, охраняют проход к когалам, тихо и как-то таинственно произносит старик. Чтобы никто к ним без разрешения не прошел. Если кто сунется без спроса, то зарубы не пропустят.
А мы как? Без спросу же, смеется Олеся.
Ну вы со мной, хитро улыбается старик.
Лера оборачивается ко мне, видит мой испуг на лице и улыбается мне:
Не бойся, это просто столбы.
Смущаюсь, мне неудобно, что я испугалась каких-то столбов, но там реально резчик по дереву так постарался, чтобы эти рожи выглядели устрашающе, с перекошенным оскалом, что невольно вздрогнешь.
Они так страшно выглядят для предупреждения. Если чужой наткнется на такой столб, то поймет, что дальше не стоит соваться, говорит старик, пристально вглядываясь в меня. Он что читает мои мысли?
Вскоре туманная завеса скрывает от нас полосу столбов, и мы вновь плывем по ровной темной воде. Вдруг плот как будто притормаживает, словно меняется течение или тот, кто тянул его, решил передохнуть. Снова чувствую, будто кто-то снизу ударяется об наш плот, затем слышу всплеск позади себя. Оглядываюсь и вижу, как необычно сгустились слои тумана, образовав женский силуэт. Вижу в воде девушку, она словно изо всех сил пытается мне что-то сказать, но её не слышно, и сотканное из тумана лицо кажется мне знакомым, но я не могу припомнить откуда.
Дарина, не смотри туда, вдруг говорит мне Лера, внезапно оказавшись подле меня. Она прикладывает свою ладонь к моей щеке и с силой отворачивает мою голову в сторону.
Что? Я вздрагиваю от того, что её ладонь ужасно холодная. Откланяюсь от неё, снова смотрю в ту сторону но уже ничего там нет, видение исчезло. Что там такое было? Ты видела?
Ничего там не было, это мираж, смеется она, возвращаясь на свое место.
Хмуро на неё смотрю. Мне непонятно её поведение.
Весла в воду! командует старик.
Опускаем весла.
Налегай!
Налегаем. Пара взмахов и мы вырываемся из плотной пелены тумана навстречу солнцу.
Глава 3. Когальский шатровый городок
Это происходит так быстро, что я инстинктивно сощуриваюсь от ослепляющих меня ярких солнечных лучей. Небо на удивление чистое бирюзовое. Темная свинцовая туча обрывается ровно на полосе тумана. Впереди за высокой травой виднеются опять столбы, но уже другие, обычные, без всяких страшных рож, украшены разноцветными лентами. Ветер треплет их, отчего они красивой волной поднимаются в небо. Мы приближаемся к высокому берегу, уже слышен шум барабанов и перезвон колокольчиков. С холма вниз к реке спускается какая-то процессия, видно разноцветные колпаки то выныривающие из-за зарослей, то теряющиеся в желто-золотой листве низеньких берез и ярко-красных кустарников. Если присмотреться, то сквозь редкие деревца можно разглядеть белоснежные конусы шатров.
Отлично, радуется Лера и оборачивается ко мне, Дарина, всё хорошо?
Угу, киваю я.
Но я в шоке от такой резкой перемены. Только что было всё серо и дождливо и вдруг ясное небо, солнце и, кажется, даже по-летнему тепло.
Давайте ещё поднажмем, раз-два, командует старик.
Взмахиваем веслами, всем не терпится уже побыстрее оказаться на берегу. Солнце пригревает, и в ветровке становится жарко, расстегиваю молнию. Пришвартовываемся к мосткам, они тоже украшены разноцветными лентами. Старик хватает свой багор, зацепляется им за столб и подтягивает плот к берегу, привязывает канат. Перевожу дух.
Идите вверх по тропинке, машет он рукой, указывая направление.
Опускаю весло, подхожу к нашим вещам. Лерин рюкзак прижал мой, хватаю его и подаю ей. Какой-то он слишком легкий, что она практически ничего не взяла с собой?
Спасибо, улыбается она.
Переходим по мосткам на берег и поднимаемся по тропинке. Она, петляя, уходит на взгорье. По обеим сторонам тропы на кустах развешены разноцветные ленты и лоскутки. Выходим на небольшую полянку, где нас уже встречают. Женщины разодеты в пышные цветастые платья и в платках, что делает их похожими на матрешки. Мужчины тоже в разноцветных рубахах. Все смеются, поют, радостно встречают нас, кричат что-то на непонятном для меня языке, осыпают нас крупой. Стоим смотрим на них, не знаем, как на это реагировать.
Внезапно к нам делает шаг высокая крупная женщина, в таком обширном платье она кажется просто огромной в ширину, в руке у неё поднос, на котором находится высокий хлеб, похожий на пасхальный кулич, только верхушка не облита сахарным сиропом, а посыпана солью. По бокам лежат два окрашенных яйца.