Что, и этого тоже с Обводного выловили? Сейчас начнет про русалок сказки сочинять и про зеленый туман! лукаво ухмыльнулась девушка.
Про кого? Какие такие русалки? Саша нахмурился. Он сам прекрасно помнил зеленоватый туман, который клубился над водой Обводного канала.
Санкт-Петербург. Октябрь 1893 г. Сыскная полиция
Ротмистра Казимира Евграфьевича Жилина весьма заинтересовала пугающая находка в Обводном канале. Мужское туловище без рук, ног и головы сразу было передано в прозекторскую Обуховской больницы. Может быть, по останкам тела удастся установить личность убитого. Но места в районе Канавы были неспокойные. Грабежи, разбои, пьяные драки случались на берегах канала постоянно, но ранее никогда из воды не доставали такие пугающие фрагменты тел.
Казимир Евграфьевич задумался: много лет он занимал свой пост, всегда об Обводном шла нелестная слава, но если какой лиходимец задумал тепереча здесь людей четвертовать и в канал скидывать, то что же далее будет? Вон уже и вездесущие газетчики постарались, раскопали сенсацию.
На первой странице «Петербургского листка» красовалась огромная статья, где журналисты дали волю своей незаурядной фантазии и вовсю строили гипотезы, кем при жизни был «петербургский чурбанчик», как нелестно окрестили останки тела газетчики. А далее Самописцев Л. В., автор статьи, рассуждает о связи этого убийства с жутким делом Джека-потрошителя, деяния которого захлестнули Лондон.
«Мог ли серийный убийца с туманного Альбиона перебраться в нашу Северную столицу?» спрашивает у своих читателей Самописцев Л. В. и продолжает задавать убийственные вопросы: «Когда же ждать новую жертву?»
Отбросив, как ядовитую змею, «Петербургский листок», Казимир Евграфьевич забарабанил пальцами по столу, раздумывая над следующими сыскными действиями.
Судовых рабочих, нашедших сверток, допросили в тот же день. Никто ничего не видел, не слышал, фрагменты тела ранее не видали, и, кому они принадлежат, рабочие не знают.
Сразу же были отправлены филеры и шпики, чтобы те обшарили оба берега Обводного канала, опросили тамошнюю полицию и нашли случайных свидетелей. Но и здесь ничего толкового не было обнаружено.
Ротмистр Жилин провел заседание сотрудников сыскного отдела, чтобы те проверили все ночлежные дома, трактиры, дома терпимости, чайные, послушали, что говорят местные, может, кто-то был свидетелем всякого рода непотребства. Были проведены облавы во всех злачных района города. Семенцы, Сенная площадь, Ямские слободы, Апраксашка всех подняли на ноги, задержали более сотни подозрительных субъектов, по горячим следам раскрыли несколько мелких и средних правонарушений, но убийцу «чурбанчика» не нашли.
Казимир Евграфьевич тяжело вздохнул: как бы это дело не перекочевало в разряд нераскрытых Но тут без стука в кабинет влетел, на ходу пытаясь отдышаться, капитан Железнов.
Казимир Евграфьевич, там это тяжело дыша, начал он.
Что это? вскинул брови начальник. Не томи!
Там это на Финке на южной стороне в воде голову нашли! выпалил Семен Железнов.
Голову? Какую еще голову?! взъярился Жилин.
Ту самую голову, судмедэксперты говорят, что голова как раз отлично подходит к нашему «чурбанчику»! глухим голосом ответил Железнов.
Казимир Евграфьевич подскочил со стула и вцепился в свою собственную голову страшная мозаика начала складываться!
Петроград. Октябрь 1923 г. Городская Барачная больница
Итак, мил человек, рассказывайте. Я вас внимательно слушаю, усадив пациента в удобное кресло, а сам расположившись рядом, попросил доктор Иван Данилович Ефимов.
А что рассказывать-то? набычившись, уставился исподлобья на эскулапа Игнатий Семибогатов.
Рассказывайте с самого начала, что вы делали на Обводном канале?
Я шел по своим делам: Люсенька, жена моя, просила сегодня зайти к модистке, оплатить материал на какую-то там тряпку модную. Не помню я, что конкретно, устало потер виски Игнатий. Но я немного заплутал, ту часть города я совсем не знаю, какие-то закоулки, переулки, черт ногу сломит.
Нет, про черта тут не надо, неопределенно покачал головой доктор. А далее что?
А далее Игнатий Степанович задумался, внимательно разглядывая цветной ковер на полу в кабинете доктора. А далее я не помню, наконец ответил он, пожав плечами.
Совсем ничего не помните? обнадеживающе обратился к нему Иван Данилович.
Помню, что оказался на мосту Ну, на Боровском мосту, мне потом милиционеры объяснили, как он называется. Потом у меня сразу голова заболела, такой, знаете, шум в ушах принялся припоминать Семибогатов.
А раньше у вас так же голова болела? Вы наблюдаетесь у другого доктора?
Нет, со здоровьем, тьфу-тьфу, не было ранее проблем, отрицательно замотал головой Игнатий Степанович.
А сейчас как вы себя чувствуете? Что-то болит? Доктор Ефимов подошел к пациенту, принялся проверять его пульс и заглядывать в глаза.
Да нет, сейчас все нормально.
Хорошо, вспоминайте далее у вас заболела голова, шум в ушах. Я вас внимательно слушаю.
Семибогатов поерзал на месте, побледнел, снова отрицательно покачал головой.
Больше ничего не помню! Точно, не помню! с вымученной улыбкой ответил он.
Доктор встал с места и принялся ходить кругами по кабинету, сложив пухленькие ручки за спиной.
Вы сейчас меня обманываете, Игнатий Степанович, не поворачиваясь к пациенту, сообщил он.
При этих словах Семибогатов снова мертвенно побледнел.
Если вы не сказали всей правды милиционерам, это не значит, что вы должны обманывать и меня здесь.
Я не понимаю, о чем вы еле слышным голосом залепетал Игнатий Степанович. Вы знаете, кто я? Да я
Иван Данилович снова сел на свое место и принялся внимательно разглядывать пациента, он долго молча смотрел на него, Семибогатов прятал глаза и ерзал на месте. Наконец доктор тяжело вздохнул и продолжил:
Я прекрасно знаю, кто вы такой, Игнатий Степанович. Мне уже об этом сообщили. Хорошо, давайте сделаем так, я не буду вас пытать если вы ничего не помните, если у вас провалы в памяти, то придется положить вас в наше психиатрическое отделение, полежите пару неделек, попьете таблеточки, поделаем вам укольчики, спокойно ответил он.
А без этого никак? вспыхнули щеки у Семибогатова.
Без этого никак, придется еще на вашу работу сообщить, в ЦК партии. Я не могу скрывать от советского правительства, что в ЦК работает товарищ с провалами памяти, а вдруг вам хуже станет на работе? Нет, без уколов тут никак!
Но я Мне уже лучше, я хорошо себя чувствую! подпрыгнул с места Игнатий Степанович.
Присядьте, пожалуйста, не заставляйте меня принимать меры, твердо заявил доктор.
Семибогатов снова плюхнулся на стул.
Если вы сейчас хорошо себя чувствуете, это не значит, что завтра с вами приступ не случится. А шоковая терапия хорошо лечит подобные состояния. У нас в третьем психиатрическом отделении никто не жалуется, сложил руки на животе доктор Ефимов.
Семибогатов вздохнул:
Хорошо, я вас понял. Что вы хотите от меня?
Только одно, чтобы вы рассказали мне правду! Что вы там увидели? В водах Обводного? Что вам говорили голоса в голове? Доктор подался вперед.
Если вам я скажу правду, меня действительно в психушку упрячете, недовольно буркнул пациент Семибогатов.
Во-первых, я и так практически знаю, о чем вы мне расскажете. Доктор достал из ящика стола коричневую папку с бумагами. Вот, здесь свидетельства всех выловленных из Обводного самоубийц. Тех, кому повезло. И кто выжил, увидев бездну. Ваш рассказ будет одним из десятка.
Лицо Игнатия Степановича вытянулось.
Да-да, и про бездну, и про зеленый туман, и про русалок я уже слышал не раз.