Они оставили на ладони и пальцах жгучие порезы, слишком маленькие, чтобы пошла кровь, но достаточно сильные, чтобы я смогла вырваться из тягучей тишины, образовавшейся после ухода Коннора. Я здесь для того, чтобы найти средства разгадать убийство друга, а не для того, чтобы влюбляться в мужа другой женщины, особенно когда эта другая женщина — Рейзелин Торкиль, наследница Тенистых Холмов. Наследование у фэйри нелинейное, но у Сильвестра и Луны нет других вариантов.
Я никогда не перестану находить врагов в аристократических местах, и я здесь не для того, чтобы влюбляться. Я здесь, чтобы делать дело.
Не знаю, сколько я там просидела, прежде чем услышала приближающиеся шаги. Я подняла голову, лепестки скользнули между пальцами и раскололись, упав на тропинку. Это был не Коннор. Передо мной, сжав губы в тонкую линию, стоял паж, который раньше приходил ко мне в квартиру. Он поморщился от звука бьющегося стекла, но подавил гримасу в зародыше. Чистокровки хорошо обучают своих придворных.
— Герцог просит вас явиться, если вы не против, — сказал он, глядя прямо и мимо меня.
Я была готова поспорить, что он получил выволочку от кого-то — вероятно, от Этьена — за то, что остановил меня в дверях. Бедный ребенок.
— Хорошо, — сказала я и встала, понимая, что, если у меня остался шанс произвести хорошее впечатление, он вылетит в трубу, если я сейчас наступлю на подол своей юбки. — Как тебя зовут?
Он посмотрел мне в глаза с удивленным видом.
— Квентин. — Он помолчал, перед тем как продолжить: — Я вас чем-то обидел?
— Нет, — ответила я. — Ты сама вежливость. Я просто хочу сказать герцогу, как хорошо ты делаешь свою работу.
Квентин выпрямился, слишком удивленный, чтобы сдержать довольную улыбку, озарившую его лицо:
— Я… очень приятно, миледи.
— Один совет, если прислушаешься. Не зацикливайся на этом.
— Миледи?
— Не зацикливайся на этом. Ни на должности, ни на своей природе, ни на том, кто ты и что ты. Пусть ты и бессмертный, но не неуязвимый. — Я подумала о Розе, тело которой теперь там, куда придворные-фэйри не смогут попасть, и подавила дрожь. — Никто из нас не неуязвим.
Он нахмурился с растерянным видом:
— Да, миледи.
Он согласился, этого требовал этикет, и мы оба это знали. К сожалению, ничто из того, что я сказала, не могло быть им понято, и бессмысленно спорить, если он не прислушается. Это никогда не срабатывает. Предупреждай чистокровок о необходимости быть осторожными — И они проигнорируют вас; предупреждай подменышей — и они возьмут на заметку все, что ты предлагаешь. Чудо, что мы продержались до сих пор.
Я вздохнула:
— Давай пойдем к герцогу, ладно?
— Да, миледи, — сказал он, поклонился и повернулся, чтобы проводить меня из сада.
Я оглянулась через плечо, обратив внимание, как свет играет на лепестках роз, и подумала: почему все не может быть таким? Почему фэйри не могут быть собранием легенд, изысканных манер и стеклянных роз, дворов и пышных зрелищ? Почему надо добавлять убийство и тайну и прочие кошмары?
Свет сверкал в расколотых лепестках на тропинке, отвечая мне: «Жизнь не может быть сном, потому что разбитый сон убьет тебя так же наверняка, как ночной кошмар, только с меньшим милосердием. По крайней мере, ночные кошмары не улыбаются, убивая тебя».
Квентин ожидал меня у выхода, придерживая открытую дверь в должной куртуазной манере. Я кивнула в отпет на его любезность, позволяя ему закрыть ее за мной.
— Каким он был? — спросила я.
— Миледи?
— Герцог. Когда он сказал тебе пойти за мной. Каким он был?
Снова с неловким видом Квентин пожал плечами:
— Я не видел его, миледи. Сэр Этьен приказал мне найти вас.