Мы должны понимать, что Симонетте не выжить. Сияющая страна так просто не отпускает тех, кто попал в ее сети, сказала Зоя будничным тоном, хоть это и далось ей нелегко. Она, Хэвен и Айкен сидели на кухне, девушка разливала чай по кружкам и ее руки даже не дрогнули, когда она заговорила. мы не должны забывать и о себе самих. Когда она умрет, Габриэль узнает об этом. И тогда придет к нам. А ее тело, которое мы заберем для погребения, впустит его, несмотря даже на руны.
Хэвен впился руками в стол так, что дерево заскрипело.
Я не знаю, что мы можем сделать в этой ситуации. Что делать дальше, я имею в виду.
Хэвен встал. На столешнице остались следы от его пальцев и ногтей.
Я знаю. Мы можем и должны ждать Йоля.
Айкен переводил взгляд с девушки на мужчину.
Праздник, во время которого вся магия станет доступна для каждого, кто только умеет ею пользоваться. Габриэль не упустит эту возможность Если не предположит, что мы тоже черпнем немного волшебства, Хэвен попробовал многообещающе ухмыльнуться, но вместо того скривился, как от ревматизма.
Почему не Самайна? И если так рассуждать, почему ничего не случилось в Мабон?
Зоя умолчала кое о чем: для них с Айкеном Мабон стал действительно настоящим праздником.
В ответ на слова ученицы Хэвен затряс головой. Было в этом движении что-то нервное, почти старческое, и от осознания всей "человечности", "людскости" поведения учителя Зое стало на секунду горько. Он с таким отвращением говорил о земной природе и, только взгляните, насколько очеловечился сам.
Клариссы с нами больше нет, так что можно не опасаться, что кто-нибудь расскажет ему, что мы планируем. Поэтому мы будем ждать не Йоля и не Самайна, тем паче, что последний уже на носу. Мы будем ждать только пока Симонетта Зоя закусила губу. "Вы понимаете" как бы говорили ее нахмуренные брови, зрачки, направленные на стену.
Боюсь, в таком случае, леди Кларисса была бы нам только на пользу со своими советами, талисманами и доступом в Сияющую страну. Без нее мы слепы и слабы, пробормотал Хэвен. Он поднял на Зою взгляд, и Айкен, наблюдавший со стороны за кратким немым поединком между учителем и ученицей, подумал, что точно не будет вмешиваться ни сейчас, ни когда-либо еще. в их дела. Потому что оказаться под перекрестным огнем этих запутанных сильных чувств было подобно прыжку между несущимися друг на друга локомотивами. Раздавят, расшибут в лепешку и не заметят
А я думаю иначе, прошипела Зоя. Айкен не знал и даже предположить не мог, почему сидская стерва вызывает у его девушки такую незамутненную, ослепляющую ненависть. Он сам был порой зол на Кларииссу, но помнил и все добро, что та сделала для них. мы ждем до смерти Симонетты, потом уезжаем. Куда глаза глядят. В местность, где нет холмов.
Хэвен вздрогнул. Его резануло незавуалированными, прямыми словами, как острейшим ножом. Но он понимал, что сходящая с ума от тревоги и угрызений совести Зоя не лучший собеседник. Нет смысла рассчитывать на ее милосердие. Но ее вспыльчивость потом могла немало пригодиться. В бою. Который, Хэвен чувствовал нутром, уже не за горами.
Как и смерть полюбившейся ему как дочь Симонетты.
После произошедшего между нею и Эдмундом, Вивиана каждое утро смотрелась в зеркало, ожидая, что как-то неуловимо изменилась, при том, внезапно настолько, что все сразу поймут, что произошло. Но она выглядела ровно так же, как раньше.
Однако через неделю она услышала от мистера Кинга комплимент, что стала более женственной и живой.
Живой.
Все стали так говорить.
Вивиана начала читать книгу, подаренную Эдмундом. И она больше уже не казалась ей такой глупой, как раньше. Напротив, девушка с трепетом следила за героями, порой даже негромко шепча:
Ну же, глупенькая, стой на своем, не иди замуж за того, кого не любишь. Никогда-никогда!
Она нередко читала в постели, когда утомленный Эдмунд спал рядом, а его рука покоилась на ее груди, животе или бедре, когда ее распущенные волосы обвивали его, словно лозы.
Эдмунд задавал себе вопрос так же ли поступают те, кто их окружает? Пусть даже если смотреть лишь на тех, чья любовь легитимна. Так же ли они жаждут прикосновения друг друга, сходят с ума, используют каждый темный угол и каждую свободную минуту?.. Или они с Вивианой единственные в своем роде распутники, словно звери, позабывшие уже всякий стыд?..
А Марта и Рэндалл?.. Те тоже все свободное время проводили в обществе друг друга и не всегда в гостиной. Эдмунд с Вивианой не обращали внимания на их проступки, не смея осуждать того, кого они не превосходили в нравственности. Не оставался в одиночестве и мистер Кинг, продолжавший бдеть у постели отца. И его внимательный уход (срежиссированный советами мистера Купера) внезапно возымел действие.
Мистеру Тауэру тоже заметно лучше, улыбнулся Ретт, стоя посреди полной гостиной и осматривая всех домочадцев, не считая своего (и, в некоторой мере, Вивианиного) недужного родителя, думаю, мы можем это отпраздновать. Я пригласил его присоединиться к нам за ужином, но он сказал, что предпочтет выйти только поздним вечером, когда мы соберемся у камина. Он хотел бы, чтобы Вы, Вивиана, что-нибудь почитали.
Я? девушка растерянно улыбнулась. но что?
Он просил передать, что предпочел бы, чтобы Вы прочли ему что-нибудь из Писания.
Произнеся это, Ретт ухмыльнулся.
Он верно, и над нами издевается, и над собой, пробормотал молодой человек себе под нос, так, что его никто не услышал. Он имел лишь примерное представление о том, что происходит в поместье, но охотно делился своими догадками с отцом при всяком удобном случае.
Мистер Тауэр давно не был в кругу своих молодых друзей. Этот вечер должен был стать первым за долгое время. Но не стал: когда Тауэр вошел в гостиную, он не смог сделать и шага к камину. Отсветы пламени озаряли не его добрых друзей, а демонов. Птицеголового инкуба, змееголового беса, щелкающего зубами гоблина с лицом ящерицы Тауэр задохнулся от ужаса, царапнул ворот, тщетно ища застежку, и упал на пол, задыхаясь. Дьяволы бросились к нему, но мужчина нашел в себе силы сотворить крестное знамение.
Прочь, прочь, нечисть! кое-как смог выдавить он.
Ему плохо, послышался голос Ретта Кинга. дайте место! Вивиана, откройте окно! Расступитесь!
И над Тауэром склонилась самая отвратительная бесовская рожа из всех, что Тауэр мог себе вообразить.
Как Вы? спросил демон голосом Кинга, щелкая зубами. Тауэр приподнялся на локтях и попробовал собраться с силами, чтобы произнести молитву или хотя бы плюнуть в отвратительную харю, но на следующем же вдохе потерял сознание.
Глава шестая
Ничто не помогало: кто чувствует
грозу, тому не надо видеть молнии,
не надо слышать грома, чтобы страдать от нее.
Александр Амфитеатров, «Зоэ»
Ретт Кинг поднял голову, когда в гостиную ворвался Эдмунд, что-то с энтузиазмом намурлыкивая, словно тот гул, производимый им сквозь сжатые зубы, обязательно должен свести окружающих с ума. И Ретт, потерев висок, решил, что мистер Купер близок к успеху.
Эдмунд, Ваш энтузиазм поразителен. В чем причина? поинтересовался он, сложив газету.
Молодой хозяин перестал оглядываться и улыбнулся.
Я просто ищу одну книгу. Мисс Тауэр забыла ее сегодня утром. Она ждет меня в библиотеке, Эдмунд взял со стола крохотный томик и показал его собеседнику, как бы говоря «видишь?». а теперь прошу меня извинить
Постойте, Ретт указал рукой на пустующее кресло подле себя. задержитесь на мгновение, уделите мне минутку.
Эдмунд пожал плечами и сел, закинув ногу на ногу. В нетерпении он похлопывал себя книжкой по колену.
Вы и мисс Тауэр. В последнее время вы общаетесь друг с другом чаще, чем кто-либо в Ламтон-холле. Это становится неприлично.