Я думал, она вообще ничего не ела. Она была такая худая. Да и тут я же видел, она только поклюет, как птичка, запьет стаканом газировки и выходит из-за стола.
Зоя вздохнула, сдерживая слезы обиды. Конечно, случившееся с Симонеттой было неприятно, но Зоя верила в людскую медицину. Впрочем, это было суеверное, ирреальное знание, похожее на то, каким обладают мистически настроенные люди относительно всего магического. А вот то, что король Неблагого Двора снова разрушил ее счастливую жизнь, мучило Зою. И это знание, судя по всему, собиралось еще долго отравлять ей жизнь.
Надо было сразу сообразить, что они не могли ее не кормить. Я плохо помню, как что устроено во Дворах, но Габриэль сам пытался заставить меня поесть, чтобы я стала его Ох, какая же я дура, просто уму непостижимо!
Нет, это я виноват. В отличие от тебя, я должен был сообразить, что к чему. Мне-то никто память не стирал.
Хэвен схватился руками за лицо, провел по нему пальцами: ровно там, где некогда были шрамы. Они с Зоей одновременно вспомнили, что Хэвен был изгнан дважды один раз даже не через казнь, а будучи просто убитым Габриэлем. Хэвен растер щеки, словно пытался заставить исчезнуть призрачное ощущение рубцов под ладонями.
У меня появился второй повод мстить королю Неблагих, пробормотал он. Зоя устало кивнула, обессиленно облокотилась на спинку кресла и опустила голову. Когда она вновь заговорила, ее голос звучал предельно устало:
Симонетта не могла не есть того, что ей приносили. И я не думаю, что кто-то порывался доставать специально для нее еду с Земли. Скорее, даже наоборот. Габриэль мог привязать ее к себе, к Двору, чтобы в случае, если мы ее освободим, она привела нас обратно к нему. Или чтобы тоска изъела ее изнутри, как, видно, сейчас и происходит.
Ты думаешь, Габриэль настолько умен, чтобы продумать столь долгий план? раздался за спиной Зои насмешливый голос Айкена. Девушка не вздрогнула, она слышала его шаги. я уверен, у Симонетты просто что-то подростковое. Или начиталась модных журналов и начала худеть, бывает.
Не надо недооценивать короля, пробормотала она, не оборачиваясь. любого врага не стоит недооценивать.
Так что же, значит, и нас тоже? Айкен обошел Зою и сел на диван рядом с Хэвеном. Девушка кивнула, и молодой человек слабо улыбнулся.
Так уж вышло, что в один из славных осенних дней, когда в воздухе уже веяло преддверием веселой зимы, Эдмунд и Вивиана вновь остались в гостиной одни. Совершенно случайно: Ретт отправился на ночное бдение над постелью отца (как только правда о их смущающем родстве открылась, никто не смел удерживать его), леди Марта и Уолтерс также удалились И это вызывало определенные подозрения.
Им весело вместе, не так ли? задумчиво произнесла Вивиана, провожая неверную жену и невоздержанного повесу взглядом. но, по крайней мере, Рэндалл перестал пить. И чахнуть.
Эдмунд смущенно засопел, не поднимая взгляда от книги. И куда только подевалась строгая невинность Вивианы?
Вы не одобряете их поведения, я вижу, но ничего не говорите. А между тем, Марта Ваша сестра. Лондон перевернул Ваше мировоззрение, не так ли?
Вы тоже изменились.
Да, за время Вашего отсутствия. Жаль, что Вы не знали о том.
Эдмунд напрягся.
Роман, что я привез, оказался скучен?
Не хочу показаться неблагодарной, но эта ханжеская книга утомила меня не хуже беспрестанно исподволь поучающего Дидро Послушайте, Вы читали "Опасные связи"?
Эдмунд закашлялся.
Наверняка читали, ведь я взяла эту книгу из Вашей библиотеки. Личной, той, что в кабинете. Ретт охотно одолжил ключ, уж простите его. Знаете, меня поразила эта книга. Больше, чем чопорные романы о рыцарях или другие французские произведения, где распутство преподносилось с беспечной веселостью, Вивиана бросила вышивание, руки ее расслабились, устроившись на коленях, словно две крохотные кошечки. Де Лакло хватило смелости не осуждать и не превозносить, изображая одну лишь естественную закономерность подобного поведения. Знаете, литература, безусловно, делает людей умнее.
Потрепанный томик невинных стихов выпал из руки молодого человека, едва не угодив в камин.
Эта книга, произнес дрожащим голосом Эдмунд. должна была убить в Вас всякую нравственность.
Вивиана качнула головой, лицо ее не выражало ничего определенного, и в неровном свете угасающих поленьев Эдмунду показалось, что ее нарочито невинный взгляд на самом деле полыхает адским огнем.
Если бы у меня была нравственность, лениво обронила Вивиана. если бы кто-то взрастил ее во мне Если бы во мне было, чему пропадать То оно, вероятно, пало бы жертвой чтения.
Она негромко рассмеялась, поднялась на ноги и Эдмунд тоже вскочил.
Вам не терпится услышать, что же я узнала? Что каждая женщина может иметь любовника, но, благодаря своей скромности, скрывать это, речь Вивианы зазвучала громче и быстрее, словно слова торопились сбежать с языка, пока он не окажется заперт за смутившимися губами. Вы столько отсутствовали, может быть, потому сможете понять меня лучше. Сидеть целыми днями в комнате, пропахшей жимолостью, мучительно ждать хотя бы крохотной записки, какой-нибудь весточки И убеждаться, что Вас забыли, притом ненапрасно, чувствовать вину, раскаянье, досаду. Упущенные возможности что может быть горше? Да, я не могу быть Вашей женой, Эдмунд
Он замер, зажмурился, страшась тех слов, которыми мисс Тауэр должна была продолжить и одновременно оцепенев от мысли, что она скажет нечто совершенно иное или не продолжит вовсе. Девушка замялась на мгновение, потупила глаза, тяжело дыша. Когда Эдмунд взял ее руки в свои, она вздрогнула всем телом, но не вырвала своих пальцев из его захвата. Зачарованные друг другом и сковавшей их надеждой, смешанной со страхом, они молчали, и, вероятно, могли бы провести подобным образом время до рассвета, но тут часы пробили трижды, и молодые люди вздрогнули от неожиданности. Оба они восприняли эти звуки как знак, однако поняли они его по-разному. Эдмунд отстранился, собираясь уйти, но Вивиана метнулась за ним, схватила за воротник и прижалась лицом к груди, не отпуская. Молодой человек застыл, даже дышать стал реже, не зная, чего ждать от девушки. Она закинула руки ему за шею, прижавшись еще больше, и в первое мгновение Эдмунду показалось, что из-за переживаний Вивиана затаила дыхание, даже сердце ее перестало биться. Впрочем, в следующую же секунду он почувствовал, что напротив, пульс у девушки взволнованно-част.
Я тебя не отпущу, сказала она. останься. Я хочу быть обманутой.
Эдмунд взял девушку за плечи и не без труда оторвал ее от себя.
Не верю своим ушам, сказал он. Вивиана ждала, что в его голосе будет слышно облегчение, радость, но он, однако же, был сух, как земля в жаркое лето.
Эдмунд был в ужасе. Он помнил, что оставлял Вивиану в Ламтон-холле непорочной и наивной, как дитя или прелестное лесное животное, но теперь же дурные книги а возможно, и речи Уолтерса развеяли все те милые заблуждения, наполнявшие ее душу, и, прихватив с собой крупицы этикета и морали, уступили место черной развращенности
Или же нет?
Эдмунд чувствовал, что голова у него идет кругом, как от опия, а душа наполняется трепетом безусловно, любовным, а не вызываемым наркотиком, но по силе превосходящим все чувства естественной природы, что он ощущал когда-либо прежде. Бледное лицо Вивианы, казалось, светилось в темноте, из глубины зрачков блестела луна.
Не отказывайтесь от того, чего добивались, сказала девушка. Ее рука сжала запястье Эдмунда и, управляя им, заставила его пальцы устремиться в лиф ее платья. Молодой человек напрягся, почувствовал, как кровь прилила к голове, заревела водопадом, но не отдернул руки. Он вспомнил, как до своей поездки в Лондон мечтал увлечь мисс Тауэр в лес и сделать своей нимфой-женой, не открывая этой связи миру, досадовал на ее холодные речи