Часть 4
Неспокойный характер заставил меня не только пропутешествовать по Синьцзяну, но и попытаться сравнить жизнь в этом районе Китая с делами в современном Казахстане. Услышав от одного из синьцзянских казахов, что он часто ездит к детям, живущим сейчас в Казахстане, я поинтересовался стоимостью проезда. А когда услышал, что в Алма-Ату ходят целых два поезда в неделю, и билет стоит совсем недорого, то и сам загорелся желанием использовать такую возможность. Ведь стоило только перемахнуть через Тянь-Шань и можно попасть в объятия своих бывших сослуживцев, продолжающих жить в Алма-Ате. Очень заманчиво!
Попытка заранее привлечь к покупке билетов ответственных съемочной группы еще во время нашего турне по Алтаю поначалу не увенчалась успехом, поэтому до последнего дня вопрос о поездке был не решен, но по возвращении группы в Урумчи мне выделили машину, и билет удалось купить даже в день отправления поезда. Перед отъездом едва-едва успел по интернету связаться со своими друзьями-алмаатинцами. Один из моих бывших сослуживцев Володя Гайда, сразу позвонивший мне, клятвенно пообещал, что они встретят меня на вокзале, что было весьма кстати, иначе мне просто пришлось бы ехать «на деревню к дедушке». Вечером, распрощавшись с работниками группы и извинившись за то, что я не смогу вместе с ними отпраздновать окончание съемок, я уже отправился на вокзал.
В зале ожидания, куда пропускали с массой проверок билетов и багажа, как везде в Китае, царило вавилонское столпотворение. Здесь были китайцы, уйгуры и казахи, готовившиеся к поездкам по своим маршрутам, были казахи и русские, ожидавшие международного поезда, были даже какие-то иностранцы совсем европейского вида, которых заносит сейчас буквально во все дырки Китая. Во время посадки стало немного жаль, что я не попал на китайский поезд. Действительно, потом в течение всей поездки пришлось мужественно переносить незамысловатый сервис казахского состава поездной бригады в порядочно обветшавшем вагоне, явно сохранившемся еще с советских времен. В вагоне даже не работал титан, поэтому проводник за определенную оплату разносил пассажирам чайники с обычным кипятком, как в 20-е годы уже прошлого столетия.
Утром мы прибыли в Алашанькоу, где находится китайская таможня. Выяснить, как выглядит эта станция, нам не удалось, поскольку здесь, в отличие от станции Маньчжурия на границе с Россией, из вагонов никого не выпускают, и никаких магазинов нет, поэтому я потерпел первое фиаско, лишившись возможности прикупить что-нибудь съестное на следующий день. Хорошо, что дорога на этот раз предстояла не такой длинной, как до Москвы. В вагон сразу же вошли пограничники, и девушка с погонами старшего лейтенанта сначала забрала казахстанские паспорта моих попутчиков, а на мою украинскую блакитную паспортину, совсем как у Маяковского, «вдруг вытаращила глаза:
Это, мол,
что еще за географические новости?»
Вы гражданин Украины? Откуда вы едете? Где вы живете в Китае? стала задавать она недоуменные вопросы.
Действительно, какого черта гражданину Украины, который живет в Пекине, вдруг понадобилось пробираться в Казахстан через Синьцзян. Явный шпион. Но не успел я домыслить за нее, как через несколько минут к нам в купе после вызова этой бдительной девушки, заявился другой пограничник уже с погонами майора и, присев на мою постель, с ласковой КГБэшной улыбкой стал допрашивать уже более серьезно:
Вы говорите на китайском?
Да, говорю.
Вы гражданин Украины?
Да.
Откуда вы едете?
Из Урумчи.
Зачем вы едете в Казахстан?
На прогулку.
Тут он еще более насторожился.
Где вы живете в Китае?
В Пекине.
А что вы делаете в Китае?
Я артист, киноактер.
Киноактер? глаза у него полезли на лоб.
Налицо была явно нестандартная ситуация. Ничего не понимая из нашего разговора, спутники, сидевшие в моем купе, напряглись, нутром чувствуя, что назревает какой-то скандал. Мне стало ясно, что от этого чекиста так просто не отделаться, поскольку дотошный следователь мне не ве-рил.
А в каких фильмах вы снимались?
Во многих.
Тут я вспомнил, что в моем рюкзаке лежат небольшие альбомчики с фотографиями, сделанными во время съемок, которые когда-то помогли мне проходить таможню на станции Маньчжурия. Я достал эти фотографии и протянул своему визави. Тот небрежно, как обычно открывают вещдоки, но с некоторым интересом открыл альбомчик, и стал сравнивать изображения на фотографиях с оригиналом, сидевшим перед ним. Вскоре, видимо, признал некоторое сходство, увидел в моих объятиях знакомых китайских кинодив, поэтому немного успокоился и уже заинтересовался фотографиями всерьез. Я назвал ему некоторые наиболее известные в Китае кинофильмы и телефильмы, в которых успел промелькнуть. Обстановка разрядилась, и ему пришлось сознаться, что, хотя он и смотрел эти фильмы, но не очень внимательно, поэтому не признал меня сразу. После этого для поддержания разговора вопросы уже стал задавать я:
Давно ли вы здесь служите?
Двенадцать лет.
А ваша семья тоже здесь?
Нет. Жена работает в Урумчи, поэтому приехать не может, дочка ходит там в школу.
Мне пришлось посочувствовать ему, поскольку он, как выяснилось дальше, навещает семью не очень часто. Мы в течение часа еще поговорили о его службе и моей работе, после чего он, слегка помявшись, попросил у меня на память фотографию с автографом, и мы мирно разошлись, поскольку его коллеги уже стали раздавать наши паспорта с отметками убытия, а довольный майор стал хвастать перед ними, что он только что познакомился с известным иностранным актером. Самое интересное, что к едущим в соседнем купе девушкам со скандинавскими паспортами никаких вопросов не возникало.
После этого поезд отправился на станцию Дружба, которая сейчас называется Достык, что в переводе с казахского означает тоже самое. Но дружественной оказалось только название. Действия же государственных служащих были не только не дружественными по отношению к представителям соседнего государства, рискнувшим пытать переменчивого счастья в чужой стране, но и по отношению к собственным гражданам. У китайцев грубо, но просто требовали деньги, а с алма-атинских «туристов», по сути «челноков», руководитель группы уже заранее собрал необходимый чёс, для того чтобы ублажить этих шакалов. Сумма, надо полагать, получилась кругленькая. При этом не имело значения, везут ли они какую-то контрабанду, и превышает ли количество купленного товара каждым из них. Это прежде всего нужно было и самому руководителю тур группы, везшему столько, что его с большим трудом пустили в вагон еще железнодорожники Урумчи, заставив платить за перевес. Возможно, поэтому таможенники почти не напрягали самих пассажиров, а спокойно и сытно пообедали тем, чем Бог послал, и что приготовили для них проводники в своем купе. Ведь проводникам тоже приходится мотаться туда-сюда, надо полагать, не с пустыми руками, чтобы иметь хоть какой-то приварок к зарплате. Важные представители молодого Казахстанского государства выходили из их купе уже с раскрасневшимися и лоснящимися от водки и баранины мордами.
Сама станция Достык оказалась еще меньше, чем российская станция Забайкальск, проезжаемая мною ранее, а окружающий здесь станцию поселок показался еще более забытым Аллахом, чем забытый Богом грязный Забайкальск. Тем не менее мне удалось тут поменять немного юаней на местные тугрики, которые в Казахстане называются «тенге» и пообедать в соседнем кафе, где заказанный мною борщ ничем не отличался от заказанной соседом солянки. Подозреваю, что указанные в меню щи и суп-харчо тоже были одного с этими блюдами розлива. Но цены в тенге с двумя нулями впечатляли.