Фото из личного архива автора
Люди занимаются только разведением скота (овцы, козы, кони, и коровы), который совершенно беспризорно в разных количествах бродит вокруг по уже заснеженным окрестностям на са-мо-о-бес-пе-че-ни-и(!). За одни только сутки пребывания в казахском поселке мне удалось увидеть трех овец, зарезанных не то волками, не то дикими собаками, но было такое впечатление, что здесь этот скот никто и не считает, потому что никто и не пасет.
Фото из личного архива автора
То, что верблюды, в большинстве своем встречающиеся в предгорных полупустынных районах, бродят, как неприкаянные, и питаются непонятно чем, я знал и раньше. Также было понятно и стремление баранов, овец и коз найти любую былинку под слоем снега или ободрать кору с деревьев. Но когда я увидел коней и, что самое невероятное, коров вместе с телятами, карабкающихся, как горные козы или яки, по склонам гор в поисках под снегом любого клочка уже сухой, мерзлой травы, моему удивлению не было предела. Если бы моя мать или мой отец, в течение многих лет своей жизни изо всех сил выхаживавшие кормилицу большой семьи, увидели, что едят и как живут эти коровы, им бы стало плохо.
Но здесь совсем другие, низкорослые лошадки, у которых длинная шерсть, спасающая их зимой; и другие, тоже довольно низкорослые, мохнатые коровки. Удивительно то, что эти животные не выглядят заморенными от голода и холода, даже наоборот, выглядят довольно крепкими и упитанными. Видимо, закон выживания тут активно работает. У домов есть небольшие стожки заготовленного жуткого сена или какой-то соломы, но такого количества мало для прокорма даже одной скотины, так что, судя по всему, этот запас, огражденный со всех сторон крепкой оградой, бережется как НЗ на случай очень уж снежного и голодного периода зимы.
На этот раз мне в «ординарцы» выделили казахского батыра, ставшего на время моим Пятницей. И это не шутка. Оказалось, что имя этого замечательного скромного парня, действительно, в переводе на русский язык имеет значение «пятница», потому-де он родился именно в этот день недели.
В моей машине ехали казахи, так что в течение двух дней пути мы имели возможность обсудить не только красоту природы этого края, но даже творчество великого казахского акына Абая Кунанбаева, который перевел на казахский язык некоторые произведения Пушкина, и творчество казахского советского писателя Мухтара Ауэзова, один из романов которого был посвящен как раз жизни Абая. Некоторые городские казахи, живущие в Китае, даже читали это произведение и были удивлены тому, что я тоже знаком с творчеством этих почтенных казахов.
Когда же они узнали, что мне нравится есть «ет» (мясо), «нан» (лепешки), «балык» (рыбу), пить «сут» (молоко) и «кумыс», любоваться красивыми «кыздар» (девушками) и скорбно молчать при виде «мазар» (могилы), а также убедились в том, что все названия, в отличие от китайцев, «великий и могучий», гибкий русский язык помогает мне называть довольно чисто по-казахски, то стали интересоваться моей настоящей профессией. Для простого актера такие познания показались им весьма обширными. Пришлось успокоить их объяснением, что я вообще-то востоковед по образованию, и мое собственное имя переводится с греческого как «восточный». После этого я уже стал лучшим другом не только уйгурского, но и всего казахского народа, во всяком случае той ее части, которую в не столь давние времена два великих вождя двух великих народов решили отделить и оставить Китаю.
Когда через день мне не удалось купить кумыс в обычном магазине, как я это делал в незапамятные времена в советском Казахстане, то один из заместителей директора киностудии, казах по национальности, лично отправился на поиски и привез мне большую бутыль только не кобыльего, а верблюжьего молока, что, по его словам, даже лучше, «особенно для головы». Это было уже заброженное молоко, по вкусу напоминавшее хорошую, жирную, деревенскую простоквашу без каких-либо привкусов и запахов, что дало мне повод слегка усомниться в достоверности продукта. Правда, умнее я от этого не стал, и голова болела по-прежнему. Зато для желудочно-кишечного тракта это было очень замечательной вещью, поскольку прочистила его насквозь, попутно с микробами выбросив все, что там еще находилось.
Фото из личного архива автора
Но вот в достоверности вареной баранины, которую его же стараниями приготовили для всей съемочной группы в огромном казане прямо во дворе на костре, я мог убедиться лично, поскольку сам имел возможность наблюдать часть процесса превращения овцы в душистую баранину. Мясо оказалось несколько жестковатым, поскольку овечка, потянувшая аж на 40 кг, была уже немолодой. Но тут уж, как говаривал один киногерой: «Извини, дорогой, барашка такой!» Это, правда, не помешало нам, уставшим и замерзшим за утренние съемки, во время обеда проглотить ее целиком, да еще и выпить оставшийся бульон. Все это местные жители запивают чаем с молоком, но тоже несладким.
Перед самым отъездом назад в Урумчи уже с ночи стало колоть в области сердца. Пришлось сначала выпить корвалол, потом лекарство от давления, как я обычно делаю в таких случаях. Но ведь путь предстоял не близкий, в лучшем случае мы должны были доехать до места лишь в 89 часов вечера. Было немного страшновато отправляться в такую дорогу с болью в сердце, но и сорвать всем поездку тоже не хотелось. В машине пришлось высосать таблетку валидола, но боль не проходила.
В это время наша колонна остановилась на обед. Нас пригласил отобедать сам начальник того уезда, где, как оказалось, вырос один из директоров этой киностудии. Сплошное кумовство!
Большинство блюд, стоявших на столе, было приготовлено из разных сортов рыб, выращиваемых в местных водоемах, от жареных карасиков до стерляди и толстолобика. Оля оказалась большой почитательницей рыбных блюд, поэтому мы опробовали все. А потом официант принес блюдо с икрой. При слове «икра» все повернулись в нашу сторону, потому что во всем мире наслышаны о том, как хорошо русские делают икру. Кстати, в Китае не очень жалуют нашу красную и черную икру. Я как-то раньше пытался во время праздников угощать своих гостей бутербродами с нашей икрой, но они отнеслись к угощению очень перпендикулярно, мол, «рыбный дух присутствует». Ведь они при приготовлении рыбы полностью отбивают этот запах всяческими приправами. Видимо, именно поэтому принесенную икру сразу же пододвинули нам с Олей поближе, и мне стало смешно: это оказалась хорошо пожаренная икра тех обычных рыб, которых мы только что ели. Судя по всему, эти люди и не видели разницы в разных видах икры и в способах ее приготовления, поэтому и потчевали нас той икрой, какая уж была. Мы, конечно, с благодарностью отнеслись к этому угощению, с удовольствием поев и этой икры.
Казахи, в отличие от уйгуров, ревностно соблюдавших мусульманские обычаи, не сильно страдают от табу на спиртные напитки, поэтому активно принялись выпивать под разнообразные витиеватые тосты. Было обидно, что при такой обильной закуске мне нельзя было выпить, ведь я понимал, что это грозит худшими последствиями, поэтому вынужден был отказываться. Все были очень удивлены такому повороту дела, но после моих разъяснений успокоились и продолжили возлияния сами.
В течение часа они успели наговорить друг другу кучу приятностей. Директор фильма по фамилии Ма даже пел песни на казахском, русском (как уж мог) и китайском языках. Тем не менее во время всех этих бесконечных здравиц, длившихся около двух часов, время от времени приходилось пригубливать стопку и мне, так что около ста граммов в общей сложности все-таки пришлось принять «не пьянства ради, а исключительно поправления здоровья для». Удивительно, но как раз после этого через некоторое время боль прошла так же неожиданно, как и появилась.