Глядя на рыдающую, ползающую по грязной и мокрой земле среди обломков забора Лину, рвущую на себе волосы, размазывающую грязь по лицу, ничто не дрогнуло в душе Катрины.
Смотри, как сука в грязи валяется, хаха! Грязь смешивается с грязью.
А что ты плачешь, Лина? участливо спросила Катрина. Я же сказала, что он красивый, почему ты плачешь?
Мой забор! Мой заборчик! продолжала вопить Лина, продолжая биться в истерике. Сука! Эта сука тебя угробила!
Вот это ее полощет! верещал голос, лаская Катрине слух.
Катрина понимала, что издевается самым низким способом над человеком, который ничем не заслужил такой расправы с ее стороны. Разумом Катрина осознавала до какой низости и маниакальной подлости она дошла, но ничего не хотела с этим делать. Голос взял верх над ее волей, над ее разумом, над ее сердцем, и делал с Катриной что хотел, заставляя испытывать наслаждение от мерзостей. Она стояла и едва сдерживала хохот, глядя на несчастную Лину.
Я убью эту суку! Убью эту тварь!
Лина вскочила и, скользя по мокрой земле пожухлого газона, бросилась в дом. Перед крыльцом она упала лицом в грязь, с трудом поднялась и вбежала внутрь.
Еле сдерживая смех, Катрина бросилась вслед за Линой.
Лина! Лина! Так как насчет кофе?! Я так замерзла!
Плюнь в нее! Плюнь в эту мразь!
Катрина ворвалась в гостиную и по шуму и воплям поняла, что Лина наверху либо что-то ищет, либо просто громит мебель.
Лина! кричала Катрина, стараясь, чтоб ее голос звучал участливо и сочувственно. Лина, расскажи мне про своего нового друга, солнышко! Он уже трахал тебя, а?
Да, дави эту суку!!!
Со второго этажа продолжали звучать истерические вопли вперемешку с рыданиями и звуками ударов.
Лина! Так тебя уже трахал твой новый друг, а? Он трахал тебя в твоей с мужем постели? Или прямо на глазах мужа? Когда тебя уже будут драть на глазах мужа, а?
Тут Лина появилась на лестнице в правой руке она держала пистолет, но в нынешнем своем состоянии она не могла его даже жестко сжать рукой и направить на Катрину, а про выстрел вряд ли можно было вообще думать. Видя грязную и рыдающую Лину, еле ковылявшую вниз по лестнице с болтающимся в руке пистолетом, Катрина даже не допустила мысли об опасности.
Да, это самое жалкое убожество, какое только можно себе представить.
Я убью тебя, сука! уже сорвавшимся и дребезжащим голосом хрипела Лина, безуспешно пытаясь поднять руку, словно вместо пистолета она держала гирю.
Ну что ты, милая моя, заворковала Катрина, за что? Мы же так отлично полюбовались заборчиком, сейчас выпьем кофе, и ты расскажешь мне, как тебя трахали прошлой ночью, а?
Забери пистолет! прошипел голос.
Лина тем временем спустилась с лестницы и остановилась в двух метрах от Катрины. Она вновь попробовала поднять руку, но еле-еле смогла согнуть ее в локте. Потоки грязи вперемешку со слезами стекали по ее лицу, волосы и одежда были перепачканы, голос уже не мог рычать, а лишь издавал слабое дребезжание. Катрина торжествовала. Она продолжала ехидно улыбаться, глядя в глаза Лине, и видела в них испуг и бессилие.
Отдай пистолет, Катрина закончила фразу, начатую голосом. Отдай его.
Рука Лины вновь повисла, и пистолет упал на пол. Она опустила заплаканные глаза и прохрипела:
Сука, за что?
Я не понимаю, о чем ты? продолжала насмехаться Катрина. Я приехала к тебе полюбоваться оградкой, ты же меня просила, Лина, ведь так? Ты же просила?
Лина заскулила и медленно опустилась на колени.
Я и приехала, Катрина погладила ее по голове, хотела с тобой посплетничать
Тут у Лины брызнула из носа кровь, и она без чувств растянулась на полу.
Твою мать! Эта тварь, что, подохла?
Катрина нагнулась и хладнокровно проверила пульс.
Живая.
Хотел бы я сказать, что рад.
Катрина взяла со стола в гостиной графин с водой и вылила его на лицо Лины. Та медленно открыла глаза, но, похоже, не сразу поняла, что происходит.
Возьми пистолет, прошипел голос.
Катрина нагнулась, подобрала пистолет и положила в карман плаща. Потом вновь погладила нокаутированную Лину по голове, и быстрым шагом покинула дом. Когда она приблизилась к своей машине, то заметила, что с соседнего участка за ней наблюдает какой-то мужчина, вероятно, привлеченный криками Лины и видом сломанного забора. Катрина остановилась, открыв дверь автомобиля.
Что таращишься урод? прокричала Катрина. На! и она показала ему средний палец правой руки.
Не обращая внимания на реакцию мужчины, Катрина завела машину, выехала на дорогу и помчалась вверх по улице.
И вдруг ужас осознания охватил ее мозг. «Отдай пистолет», «Что таращишься, урод?» Катрина поняла, что голос уже начинал контролировать ее речь.
«Или уже контролирует? думала она, чувствуя дрожь в коленях. Нет, нет, если я это понимаю, значит, власть его еще не окончательная, значит еще не все потеряно. Значит все еще можно изменить, да или нельзя?»
Я думаю, не стоит все портить, тут же услышала она.
Голос вновь стал жестким и омерзительно железным.
Катрина прижалась к обочине и затормозила. Пелена спала с ее глаз. Она вдруг словно протрезвела.
Катрина, не стоит все портить.
Заткнись! заорала Катрина и несколько раз ударилась лбом об руль. Заткнись! Заткнись! Заткнись!
Ты вновь меня расстраиваешь, Катрина.
Господи, что же я натворила? шептала Катрина. Что же я натворила? Господи, как же я могла дойти до такого?
Эта сука получила то, что заслужила.
Господи, Лина, прости меня. Это ведь не я, не я это мерзость в моей голове, это зло и мерзость в моей голове.
Нет, Катрина. Это ты. Запомни это ты. Если б это был я, ты бы выпустила всю обойму в ее безмозглую башку, и наслаждалась бы зрелищем вытекающих тупых мозгов.
Это не я, продолжала шептать Катрина, но не голосу, а самой себе. Это не я. Это не я.
Это ты! Это ты! Это ты!
Это не я! закричала Катрина и тронулась с места.
Куда едем? спустя минуту ехидно спросил голос. Вот снова ты начинаешь злиться и создаешь дискомфорт. Зачем? Только все стало нормально, а ты опять за старое. Не понимаю, что тебе вечно не так? Только ладить начали, а ты хочешь все сломать. Ты посмотри только, как отлично мы провели время вместе, повеселились же на славу! А сейчас снова не разговариваешь, едешь куда-то куда, Катрина? А?
Катрина не отвечала. Она всеми силами старалась сосредоточиться на остатках своей воли и думать только о том хорошем, что могло в ней быть. Ведь она чувствовала, что в глубине ее души остался свободный клочок разума. Именно из этого клочка исходила убежденность в сумасшествии, именно там гнездились последние крошки рациональности, именно оттуда пришло искреннее раскаяние. И может быть, если хорошенько окопаться на этом клочке, то получится выдержать осаду.
Катрина свернула на улицу Чехова.
Хаха! злорадно завопил голос. Я понял! Понял, понял, понял! Мы едем в храм, хаха! Молиться! Да-да-да, едем молиться! Черт! Это потрясающе! Как тебе только в голову пришла такая идея?! Храм это замечательно, надо попросить прощения за грехи, покаяться и очистить душу. Будем молиться, да! Я так хочу молиться, не могу прям! Гони! Гони! Хаха!
Катрина припарковалась метрах в пятидесяти от храма, который стоял по правой стороне улицы. Лишь оторвав руки от руля, Катрина обратила внимание, что все ее тело бьет мелкая дрожь.
Да ты не нервничай. Все будет нормально, там совсем не страшно. Тем более, что тебе есть чем крыть все твои грехи. Ну, ты понимаешь, о чем я добавил голос небрежно. Ну, я о том о том, что ты ни с кем не спала уже два года, так ведь?
Катрина поняла, что для нее уготована новая порция пыток.
Два года это очень внушительно. Это прямо обет целомудрия, монашки позавидуют, ага? Еще и чуть не до смерти извела одну рыжую тварь, шлюху, у которой в году мужиков больше, чем дней! Как это?! Пока кто-то два года изнывает от похоти, кто-то обжирается страстью? Нет, не пойдет, ага?