Юрьевы тут и говорить нечего. Их род ведет начало от одной из управленческих ветвей знаменитой корпорации Россогор. Юрьевы и по сей день занимают огромное количество управляющих должностей Хуракана. Само собой, они не забывают и про бизнес, старательно богатея от поколения к поколению. На них же вся медицина Юрьевым принадлежат лучшие специалисты в этой области. И они же управляют всеми нашими медицинскими учреждениями а это, считай, владеют.
Тарос и Сантос производство и ремонт того оборудования, без которого наша жизнь была бы невозможна. Они чинят компрессоры и насосы, занимаются трубами и проводами. В их владении пусть уже древние, но все еще функционирующие 3D-принтеры. Еще они плавят металл. Эти два рода работают рука об руку, но при этом конкурируют во всем. Тарос больше по металлу. А Сантос неплохо создает все пластиковое. В целом, их за глаза называют токарями и слесарями. Но только за глаза.
Денвер это электроника. А электроника это важно очень важно. Починить сурвпад или комп, установить и наладить программное обеспечение, разобраться с помехами и даже написать новый программный код под те или иные нужды это все род Денвер. Они единственные из родов, кто предпочел сгруппироваться в одном месте, заняв чуть ли не половину Третьего уровня. Там же их магазины с безумными ценами. Там же их мастерские, где обеспеченный сурвер всегда может проапгрейдить свой сурвпад, налобный фонарь или иное устройство. Род Денвер пользуется заслуженным уважением, хотя его влияние меньше чем у Юрьевых и Якобс.
Совсем недавно у нас был еще один славный древний род с гравитацией. Но его участь была решена, когда остановился, а лучше сказать умер наш реактор. Как только стало ясно, что наш собственный реактор не заработает, все долгое влияние рода Вальтеров закончилось. Их репутация разбилась вдребезги. Из уважаемых и сплоченных в единую семью энергетиков они превратились в нечто разобщенное. Род умер. Официально их никто не обвинял, но после пережитого нашими предками испуга былого влияние роду Вальтер уже не возродить. Хотя если только им удастся снова запустить реактор и вернуть Хуракану былую независимость и самообеспечение
Энергия
Откуда мы ее берем? Хотя тут надо сказать иначе кто столь щедрый дает нам ее? Вышестоящие знают. Но делиться ответами не спешат.
Размышлять над столь абстрактными вещами, как чужая генеалогия, я перестал, когда увидел у своей двери незнакомого парня. Невольно замедлил шаг, напрягся, но тут же снова ускорился, когда парень с улыбкой произнес:
Срочная доставка Якобс! Подарки прибыли, сурвер Амос.
Спасибо, произнес я начавшими отекать губами. Спасибо фонарь?
Запечатанный новехонький фонарь «Супернова» в фирменной упаковке с красной звездой. И семьдесят две монеты. Как я понял это тебе оплата минимальной аренды фонаря за шесть лет?
Что-то вроде, устало усмехнулся я, принимая достаточно увесистую коробку. Надо же я стал богат.
Это не богатство, сурвер. Минимальная аренда? Как по мне, ты мог вырвать больше
Ну, пожал я плечами. По моим меркам вполне себе сокровище. Спасибо.
Фонарь принят, деньги тоже, претензий к младшему патрульному Кнуту Гамсону ты не имеешь. Все верно, сурвер Амадей Амос? мне в лицо уставился экран с красным квадратом.
Все верно, хмыкнул я, осторожно потирая залепленную пластырем щеку. Претензий к сурверу Кнуту Гамсону больше не имею. Конфликт исчерпан.
Увидимся, коротко кивнул парень и убежал.
Убежал в буквальном смысле резко ускорившись, перешел на стремительный бег, быстро исчезнув из виду.
Я тоже, пробормотал я ему вслед. Я тоже хотел так бегать
Хотел чего я только не хотел. И ничего не достиг. Ничего не добился.
Войдя внутрь, я свалил все вещи прямо на пол. Постояв над фонарями и деньгами несколько минут, я вдруг понял, что в моей голове абсолютная пустота. Хотя нет там было кое-что помимо пустоты. Жжение в разбитом затылке. И эта боль, это напоминание о произошедшем, заставляло меня держаться на новом уровне агрессии. Да. Я был зол. Не впервые в жизни это уж точно. Сколько раз я порой бил себя кулаками по ногам или пинал стены, вымещая на себе и предметах бессильную злобу Но впервые я познал сладость четко направленной агрессии на кого-то другого на кого-то живого и речь не о животных как раз их я любил. Я познал радость мщения и эта радость мне так понравилась, что я да я хочу продолжения. Я больше не хочу быть тихой мышью, что прячется от любого шороха. Я не хочу быть ничтожеством.
Взглянув на стену, я скривился, передернул плечами над моей кроватью, прямо на стене, я пытался как-то составить план тренировок по бегу. В какой уж раз и в очередной раз мой план провалился. Помешал сосед, что всячески издевался и принижал меня, с радостной ухмылкой заявляя, что такой дохляк, как я, не должен мнить себя настоящим бегуном. Да а вон тот член с улыбкой нарисовал именно он прямо на моей аккуратно начерченной таблице, где я собирался отмечать каждую тренировку. И ведь я смеялся тогда Когда пришел домой едва таща ноги после тяжкой рабочей смены. И встал как вкопанный, глядя то на веселящихся в моей комнате уродов, то на изуродованную глумливым рисунком таблицу
Никогда больше, прошептал я. Никогда больше я никому не позволю ломать мои мечты. Никогда и никому! Ха! Почти как в нашем сурверском девизе
Услышав шум, я неспешно обернулся и встретил прямым взглядом вошедшего соседа.
Вещи, не поднимая головы, пробубнил тот. Мои вещи.
Давай, Тенк, кивнул я, переводя взгляд на двух сопровождающих бывшего соседа патрульных. Добрый вечер, офицеры.
И тебе, Амос кивнул старший из них, явно пребывая в напряжении и то и дело поглядывая на лежащую на полу кучу вещей, среди которых выделялась отвертка. Как себя чувствуешь?
Просто прекрасно, признался я с широкой улыбкой.
Патрульные переглянулись, а я принялся стягивать одежду, не обращая внимания на торопливо снующего по комнате Тенка, подхватывающего шмотки и как попало пихающего их в огромный чемодан. Ему хватило нескольких минут, чтобы собраться. И он, вжимая голову в плечи и не глядя на меня, выскочил наружу. Патрульные кивнули на прощание и ушли за ним. А я вышел следом за всеми, тщательно заперев за собой дверь. Я успел переодеться и переобуться. И, на ходу разминаясь, отошел от стены, выходя на самую медленную дорожку бегового Манежа. Пройдя пару сотен метров во все ускоряющемся темпе, я перешел на бег трусцой. И где-то через километр уже почувствовал, как настроение начинает становиться просто радужным. Это еще не любимая мной когда-то эйфория бегуна а ее я не ощущал давненько но что-то близкое к этому. Еще чуть ускорившись, я побежал в этом ритме, следя за тем, чтобы не сбить дыхание. Когда-то я мог бегать куда быстрее и долго но теперь я не больше чем любитель.
Не выдержав, я рассмеялся и, обогнав пару бегущих старушек в одинаковых сине-белых беговых костюмах, пропел старый сурверский девиз, что известен каждому мальчишке:
На смерти вопрос «как и когда?», мой ответ никогда! На смерти вопрос «как и когда?», мой ответ никогда!
Так я дальше и побежал, быстро потеряв счет времени и просто наматывая круг за кругом по беговому Манежу. Да, я знал, что завтра мне придется поплатиться за эту беспечность дико ноющими мышцами, что какое-то время я не смогу нормально наступать на подошвы ног, ведь я в тканевых мокасинах на пластиковой тонкой подметке но сейчас меня это не волновало. Я просто бежал и бежал, изредка замедляясь, чтобы чуть восстановить дыхание, а затем снова ускоряясь. Меня кто-то о чем-то спрашивал вроде как про разбитое лицо но я не отвечал, пробегая мимо. И вскоре спрашивать перестали. Это позволило мне окончательно углубиться в себя и задуматься над вопросом, что всегда меня волновал, хотя благодаря собственной трусости я так и не ответил на него даже самому себе.