Остальные, по-видимому, решили, что такая толпа и без них за мной одной уследит.
-Придется делать вид, что мы их не замечаем. - И я, коснувшись рукоятей тех клинков, словно прося у них прощения, вытягиваю из ножен другие - пару, с которой приехала в Камариш, и только после этого вспоминаю, что крупицы Хаоса, словно драгоценность украшавшие подарок жениха, не могут причинить Кариму никакого вреда.
-Придется. - И он, неожиданно склоняется передо мной, так, как делал это, приветствуя отца, а когда выпрямляется, я едва не вскрикиваю от того, что вижу.
Потому что мой визави, лишь напоминает того наставника графа, которого я знаю. Тот был зрелым мужчиной, этот - пусть и не выглядит юным, но совсем молод. Его лицо потеряло свою округлость и стало острее: резкая, немного скошенная линия виска, четко очерчены высокие скулы, глубокая линия надвое делит выступающий вперед подбородок. Чуть иной, совершенной чуждый разрез глаз, в которых грань зрачка практически не видна, волосы, цвета светлого серебра густым плащом укрывают его, почти достигая колен. И кожа… мерцающе черного цвета.
Но когда мне все-таки удается сглотнуть застрявший в горле комок, я вновь вижу умудренного возрастом и опытом воина, и прежде чем успеваю хоть что-то сказать, он бросается в атаку, нисколько не принимая в расчет мою растерянность.
-Так не честно. - Это все, что мне удается выдохнуть, когда его клинок фиксирует первый удар.
-С тобой - честно. Ты для меня сложный противник, но не потому, что ты раньше демонстрировала мне и другим. Я, в отличие от тебя, вижу - кто ты. Да только ты этого знать не хочешь: продолжая жалеть себя, продолжая цепляться то за прошлое, то за едва не произошедшую потерю. Ты всего лишь пару раз ощутила свою суть, но уже успела так напугаться того, что почувствовала, что предпочитаешь отказаться от этого знания и вновь стать тем, кем была.
-И кем же я была? - Его слова больно ранили меня, и мне очень не хотелось с ним соглашаться. Но… чувство доверия, что возникло к нему однажды, продолжало утверждать, что все, что он произнес, должно быть мною услышано.
-Красивой барышней, которую окружили любовью, которую научили побеждать, внушили, что эта жизнь принадлежит ей. А если вдруг случалось, что это было не так, были те, кто мог немедленно восстановить справедливость и поднести победу к твоим ногам.
-И чем это плохо?
И мы стоим, замерев, напротив друг друга, и теперь мне хорошо заметно, как двойственно улыбаются его губы. И под одной из этих улыбок - чуть удлиненные клыки.
-Ничем. Но если ты хочешь быть рядом с Закиралем, то этого очень мало. Ему нужна не только твоя любовь, для него важно не только то, что ты сделала свой выбор в отношении него, хотя и кажется, что ему пока этого достаточно. К сожалению, он встретил тебя до того, как сам сделал свой сознательный выбор и до конца понял, к чему это может его привести. И все, что произошло на базе, только подводит его к грани, за которой он должен принять свое единственное решение. Но если ты сейчас не примешь себя и не осознаешь, кто ты и зачем тебе дано то, чем ты владеешь, его выбор будет тяжелым и жестоким и каким бы ни стал, приведет к потере им себя.
-Откуда тебе это известно?
И в его улыбке проявляется грусть.
-Я это уже видел.
-И что я должна сделать? - Я слегка хмурюсь, видя, как он делает шаг назад, вновь возвращаясь в стойку.
-Понять, кто ты и принять себя. - И лезвия его кинжалов сумрачно светятся, взлетая вверх.
Хорошая задачка: всего-то и остается - понять.