Коля почти физически ощутил, как адреналин сорвал его с места и в несколько шагов подвёл к дереву. То улыбалось и смотрело на Колю с весёлым интересом.
Эка ты наше Эхо за живое задел, хрипло усмехнулось дерево.
У Коли всё пересохло во рту и в горле. Он хотел что-то спросить, но понял, что не может сглотнуть слюну.
Велеть Эху показаться человеку! Ха-ха! Вот что удумал! скрипело дерево и тряслось длинными ветвями.
Вы жи живое? не сразу выговорил Коля.
А то какое? удивлённо прокряхтело дерево. Не пень же перед тобой. Знамо живое. Шестой век здесь живу. А таких дуралеев пока не видывал.
Чего сразу дуралеев? обиделся Коля. Я говорящих деревьев тоже раньше не встречал.
Аха-ха-ха-ха, рассмеялось дерево, и его скрипучий и кряхтящий смех подхватили другие деревья.
Коля ощутил озноб, а потом прилив крови к лицу, злость и желание выбраться из этого странного леса немедленно.
А ну, прекратите! грозно крикнул он, сам удивляясь своей смелости. Мне в детдом нужно. Меня искать будут. Как отсюда выбраться? Где этот ваш портал, колодец или что там у вас здесь есть, чтобы мне назад попасть?
Назад попасть? Назад попасть? снова удивлённым голосом повторило эхо и рассмеялось.
А деревья только сильней замахали ветками, словно на каждое из них дул свой ветер.
Нехорошо ты в гостях разговор ведёшь, парень. Вежливым быть тебя не научили, хитро смотрело на Колю разговорчивое дерево.
Учить-то учили, да я сам понял, что в обиду даваться нельзя, а то пропадёшь, огрызнулся Коля.
Ну и малец у тебя, Осокорь, хмыкнуло дерево, глядя куда-то за спину Коле. Сам с ним разбирайся, добавил скрипучий голос, а глаз на дереве больше не было, только сухая кора.
Коля обернулся, пытаясь понять, к кому обращался говоривший. Но вокруг были только старые деревья. Неожиданно по одному из них на нижнюю ветку спустилась белка и внимательно посмотрела на Колю. Тот машинально полез в карман, достал конфету, протянул зверьку.
Извини, ничего другого у меня с собой нет.
Белка попыталась взять конфету, но та выскользнула из лапок и упала в траву. Коля нагнулся за конфетой, поднял её, развернул. Белка терпеливо ждала и внимательно следила за Колей. Он протянул ей на развёрнутой ладони вафельную прямоугольную конфету в шоколадной глазури без обёртки. Белка взяла угощение, поднялась чуть выше по дереву и положила добычу в дупло. Дерево, старый и почти засохший тополь, закряхтел, будто чихнул и на Колю посыпались сухие скрученные листья. Затем тополь вздохнул и посмотрел на Колю недобрым взглядом.
Здрасьте, выдохнул Коля, не столько понимая, сколько чувствуя, что нужно что-то сказать или как-то проявить себя.
Чего? услышал в ответ Коля.
Голос тополя оказался ещё более скрипучим, каким-то глухим и безжизненным.
Здравствуйте, говрю, поправил себя Коля.
Это ты мне велишь здравствовать? хмыкнул тополь и закрыл глаза.
Коля невольно прижался ладонями к дереву.
Нет, пожалуйста, не исчезайте. Мне очень нужна ваша помощь! Мне в детдом нужно. К сестре, понимаете?
Руки Коли будто провалились в дерево и оказались под застарелой корой.
Чего ж не понять. Понимаю, глухо ответило дерево.
Коле казалось, что в середине его ладоней что-то горячо запульсировало и будто потекло. Но страха не было. Была настойчивая мысль в голове: «Катя, Катя».
Не убивайте меня, пожалуйста. Отпустите меня к сестре. У неё, кроме меня, больше никого нет. Отпустите меня. Пожалуйста, искренне просил Коля.
Не могу, вздохнуло дерево. Ты теперь мой.
Коля ощутил, как его тело всасывается в ствол дерева, будто в тугую желейную массу. Шершавая кора скользнула по лицу. Коля закрыл глаза, а когда открыл, ощутил себя будто в прозрачной чистой воде. Совершенно голым. Он боялся вдохнуть и захлебнуться, но вдруг понял, что у него нет необходимости дышать. Пришлось признать, что этот мир не такой, как тот, к которому он привык. И наготы своей стесняться не перед кем.
Некоторое время Коля привыкал к этому странному новому состоянию, а потом понял, что он не просто в воде, а в двухстороннем потоке. Через него одновременно шло два потока: сверху вниз и снизу вверх. С каждой минутой Коля всё лучше их ощущал, а потом понял, что может быть частью этого потока. Позволил ему унести себя вниз и тут же размножился на десятки меньших протоков, а в итоге упёрся в слишком тонкие и будто повреждённые окончания. Что вокруг, Коля ни ощутить, ни рассмотреть не мог. Но мог позволить потоку поднять себя вверх.
Он снова из размноженного состояния ощутил себя целым и вдруг понял, что он может опускаться в корни и подниматься в ветви, оставаясь в сердцевине. Ему казалось, что он сам и есть это дерево. Он ощутил такое бесконечное множество собственных состояний, которое не мог поместить в себе, и от этого будто лопнул.
На коре ствола появилась узенькая щель, из которой выделилась смола. Коля ощутил эту щель одновременно и раной, и дверью. Он всем своим существом помчался к этим каплям смолы, вжался в неё и оказался снаружи.
Он снова стоял у тополя, одетый как прежде, прижав ладони к стволу, только теперь под его правой рукой ощущалась липкая смола.
Коля отдёрнул руки. «Неужели мне всё только показалось?» пронеслось в голове парня.
С ветки на Колю смотрели внимательные беличьи глаза, а в голове прозвучал тихий и мягкий голос:
Поторопился ты, Осокорь. Парень ещё слишком мал. Отпусти его.
Коля не сомневался, что голос принадлежал белке.
Где я? И что это за место? спросил Коля, глядя в два внимательных беличьих глаза.
Спрашивай у Осокоря, прозвучал в голове Коли всё тот же мягкий и тихий голос.
У кого? начинал сердиться Коля. Здесь нет никого!
В ответ на его слова тополь снова открыл глаза и посмотрел на мальчика уставшим взглядом.
Я знаю, что ты мне не помощник, заскрипел тополь, но и я не обязан тебе помогать. Нечего было в колодец нырять.
Это не я, машинально ответил Коля. Меня толкнули.
Тебя собственное любопытство толкнуло и больше никто, настаивал тополь. Тебя сюда не звали. Веточка твоя хоть и зеленеет, а силы не даёт. Уходи. Не буду я тебе помогать.
Сказав это, тополь закрыл веки и замолчал.
Ну, хоть скажите, где колодец этот искать! требовательно постучал по стволу дерева Коля.
В ответ на это тополь корнями вышел из земли, угрожающее зашагал на парня, стал хлестать его хлипкими, но хлёсткими ветвями, отгоняя от места падения всё дальше и дальше. Коля закрывал лицо руками, тщетно уворачивался от ударов, падал, вставал, отступал. Полы дедморозовской шубы очень мешали ему, но Коля не обращал внимания. Боялся, что наткнётся на другое дерево и упрётся в него, но остальные деревья будто расступались и не мешали тополю прогонять незваного гостя. Коля уже чувствовал, что силы его на исходе, ноги гудят от падений, а руки саднят от ударов, разорвавших одежду и повредивших кожу. Он даже хотел упасть и не вставать больше, как вдруг ощутил, что при очередном шаге назад просто проваливается и снова падает куда-то. Только теперь кубарем вниз, будто с уступа невысокой горы.
Скатившись, Коля больно ударился плечом о большой камень. Замер. Попытался понять, сломано ли что-то из костей. Всё тело сильно болело.
Это точно не сон, с сожалением произнёс Коля, с трудом открывая глаза.
Он понимал, что лежит на твёрдой земле, голой и каменистой. Попробовал повернуть голову: повреждений не обнаружил. Повернулся на спину. Тело болело, но руки и ноги слушались. Он посмотрел вверх.
Над ним было облачное вечернее небо. Закатное солнце красиво подсвечивало перистые облака. Коля вдруг ощутил, как сильно он устал и как непреодолимо хочет спать. Глаза слипались. Не было сил даже пошевелиться. Даже подумать. Но одна мысль всё-таки промелькнула: