Именно поэтому Джефферсон так боялась возвращаться в пансион. Она вовсе не хотела видеть объект своих чувств с давней пассией; не собиралась молча глотать ревность и закатывать глаза, пытаясь не позволить слезам пробиться наружу. Кароль ненавидела себя за эти чувства, но всё равно не в силах была подавить их.
И кто бы сомневался, что этот молодой человек был первым красавцем школы. Подтянутое тело, притягательный взгляд, зияющая улыбка, бездонные золотисто-карие глаза, ухоженные светлые волосы, дорогая модная одежда, вот-вот сошедшая с подиумов Милана всё это сводило, живущих в пансионате, воспитанниц с ума. И Каролина оказалась далеко не исключением. Дерик раздражал её до нервозной трясучки пальцев, до боли в животе и чёртиков в глазах но всё вышеперечисленное порождала в ней лишь высокая и истинная любовь.
Во всяком случае, Кароль так наивно думалось до встречи с тем мужчиной, что в корне изменил её спокойную, бедную, лишенную надежд на взаимность, жизнь.
Каролина не была похожа ни на одну девушку, обучающуюся в стенах «Клейсмора». Эта сумасшедшая особа с тёмными каштановыми, практически чёрными, волосами, изумрудно-зелёными глазами, тонкой изящной талией и неординарным личным стилем, каждым движением отличалась от пассий Бломфилда. И, разумеется, никогда не смогла бы стать одной из них.
Кароль попросту ненавидела себя за то, что столь слепо велась на пустую красоту одноклассника, да и за то, что действовала подобно этим разукрашенным пустышкам, что толпами бегали за Дериком. Но в одном Джефферсон всё же была умнее соперниц она никогда не показывала блондину своих чувств. Как минимум, в истинном их воплощении. А он, в свою очередь, никогда и не догадывался что она чертовски в него влюблена. Так, чтобы прям по-настоящему. Так, чтобы рисковать жизнью ради другого человека. И так, чтобы прощать даже самые страшные и непростительные согрешения объекту своих чувств. Но это не меняло сути происходящего Кароль страдала от безответной, на первый взгляд, любви и всюду искала лекарство от неё. Но пока безуспешно.
А за окном едва гуляла осень. Первые жёлтые листья спешили встретиться с землёй, чтобы произвести на свет последние вздохи. Этот путь окончен и так от сердца отлегло. Они прощаются с нами теперь, увы, навсегда. До новой весны. Их лёгкие измученные тельца больше не увидят солнца, не изопьют утренней росы, да не станут любоваться своими сочно-зелёными «нарядами». Да и будет ли вообще новая весна?
У Кары это дождливое и красно-желтое время года всегда ассоциировалось с глубокой старостью. Осень наши преклонные года, время, когда мы незащищённее всего, слабее, чем были вообще когда-либо в жизни. Но скоро зима милая маленькая смерть, покой, пустота. И тогда всё закончится. Нужно только чуть-чуть подождать.
Смешно и глупо говорить о том, что никто из воспитанников пансиона «Клейсмор» даже не знал о ранимости Каролины, но это так. От правды не убежишь. Ни один из них и представить себе не мог, как это темноволосое создание упивается слезами в пустой комнате и терзает тонкие запястья лезвием, потому что также как и они питает любовь к главному сердцееду окружения.
Больнее всего быть влюблённой в человека и осознавать, что его сердце отдано другой. Каролина Джефферсон медленно умирает, глядя на тебя, глупец. Она воет и ноет, тихо лишает себя жизни. Почему ты не видишь её любви? Почему выбираешь этих пустышек? Чем они лучше её? Вот чем? Грудь у них, ясное дело, побольше (что спорно), ноги длиннее и худее, а одежда и обувь дороже; но это, отнюдь, не повод для того, чтобы не замечать нормальных девушек и быть с этими жалкими подделками. Такие «куклы» не умеют любить. Грязная постель все их увлечения и навыки. Мне жаль подобных особ всем сердцем. Без капли лжи, именно жаль. Но даже эти прекрасные зомби живут гораздо счастливее девушек вроде нашей героини. У них есть всё парень мечты, дорогие машины, туфли на шпильках, кружевное бельё, выбор с кем переспать и огромный гардероб. А вот простушки вроде Каролины лишены этих прелестей жизни. Они только и могут, как курить и надеяться, что однажды их полюбят.
Но это всё эмоции, жалкое обличие, которое нужно откинуть на задний план. Отныне и навсегда, Кароль для себя усвоила стоит научиться безразличию и всё станет гораздо проще. Но как этого добиться, она ещё не придумала.
Гулко хлопнув дверцей, Кара покинула старенький автомобиль матери и аккуратно водрузила сумки на плечи. Взору предстал давно знакомый школьный пейзаж. Девочка глубоко вздохнула и, сама не зная зачем, робко помахала Эйприл, что была готова уже тронуться с места в обратный путь. Мать никак не отреагировала на её сухое прощание и накрыла девчонку клубами выхлопных газов своей полуржавой посудины. Джефферсон вновь с грустью вздохнула, после чего двинулась в сторону кампуса, марая дорожной пылью потертые ботинки, мало напоминающие удобную и практичную обувь.
У матери вновь не нашлось средств, чтобы снабдить дочь всем необходимым для нового учебного года. Поэтому Кара довольствовалась поношенными вещами, купленными в комиссионке, на которых хватило заработанных ею денег, что в последний день лета вручил ей мистер Харрис директор автозаправки на Баттерси, где Кароль трудилась все три жарких летних месяца, чтобы приобрести хоть какие-то вещи и оставить хотя бы сотню-две на карманные расходы до следующего лета. Транжирой брюнетка никогда не была. А с такими родителями статью ею не могла, подавно. Но деньги все равно требовались, как минимум на лекарства, редкие поездки на общественном транспорте и, на ещё более редкие, походы в кино, с целью хоть как-то развеяться и отвлечься от тяжелой бессмысленной жизни.
Расстояние от главных ворот до дома, в котором жила Кара и её одноклассники, было немаленьким. В собственности у школы находился поистине исполинский участок лондонской земли. Площадь земельных владений «Клейсмора» была разбита на большое количество зданий: помещение, где проводились занятия; закрытый стадион; бассейн; футбольное поле; бесконечное количество маленьких домиков, где жил отдельно каждый класс пансиона; летняя эстрада и даже, внушающих размеров, лес. Однако, последний природный объект практически с первого деревца был ограждён забором, чтобы дети, обучающиеся в пансионе, не подвергались опасности, блуждая по его окрестностям. Недаром родители каждого ученика платили такие большие суммы за то, что их отпрыски учатся в этом месте. Да и школа, прежде всего, отвечала за безопасность своих учеников. Во всяком случае, так было прописано в договоре на обучение
А брюнетка, тем временем, медленно брела, проклиная каждый последующий шаг. Ноша была тяжкой в прямом и переносном смысле. Негативные мысли придавали ещё более мрачный окрас сегодняшнему дню и вынуждали студентку с неудержимой силой грезить о теплых объятиях смерти.
Удивительно, как ещё мать была в состоянии довезти Кару до школы. К большому своему сожалению, девочка уже и не помнила, когда родительница последний раз не вставала по утрам с похмелья, матеря и проклиная её за то, что она просто есть. Кара спала и видела тот счастливый для неё день, когда Эйприл расстанется с выпивкой и научится проявлять хоть какую-то заботу к единственной живой дочери, да вернётся к былым судебным делам. Но, к большому разочарованию подростка, Эйприл скорее бы сдохла в грязной заблёванной подворотне, нежели бросила пить.
Школьница так и думала бы о своих бессчетных бедах, но внезапно позади послышался знакомый голос: