Кактус ждёт меня на остановке. Откуда только он узнал, что я каждое утро в школу приезжаю? Косточки из супа у нас теперь не выбрасывают, а складывают в мешочек, и по утрам завтрак к Кактусу прямо на остановку приезжает, вместе со мной. Да только на остановке Кактус не приступает к завтраку. Он осторожно берёт какую-нибудь кость из пакета и так, с нею в зубах, провожает меня до самой школы. По тротуару он движется не быстро и не медленно, вровень со мной, а если поглядеть на его лапки они так и мелькают. Сколько таких шагов приходится на один мой шаг?
Когда ребята говорят, кто какую хотел бы собаку, я тоже говорю, что хочу, например, овчарку или бульдога. А на самом деле я представляю, как отмыл бы этого грустного лохмача в нашей ванной и он бы жил у нас. И никаких овчарок мне с ним не нужно было бы.
Мама, есть косточки на завтра? спрашиваю я.
Есть-есть, отвечает мама. В холодильник я их положила. А что это ты вспомнил?
Что, что Я всегда так если вспоминаю, что мой папа Академик, так сразу вспоминаю и этого лохматого уличного пса, Кактуса. Наверное, потому, что я с ним познакомился в тот самый день, когда узнал, что папа Академик.
Кто я сам, и кем я хочу стать
В школе на уроках географии мы говорим о том, как интересно наблюдать за кошкой или за собакой. А после сверять свои записки с наблюдениями учёных. Их у нас печатают в газетах, там, где про погоду. Учёные используют разные приборы, а животным приборы вовсе не нужны. Они и без приборов чувствуют, когда приближаются изменения в природе. Знали бы вы, сколько историй у нас рассказывают про то, как чей-нибудь кот внезапно начинал рваться из дому в то время дня, когда обычно он сладко спит на диване. А после оказывается, что как раз в это время приборы учёных засекли колебания нашей Земли можно сказать, маленькие землетрясеньица, в два балла. Как раз достаточно для того, чтобы волны в ванне пошли или тарелки в серванте попадали.
А то ещё у нас рассказывают, как чьи-то кот или пёс, решив переждать опасность дома, забираются под стол и откуда только знают, что землетрясения надо пережидать под столом? Или же жмутся в комнате к несущей стене. Знаете, что такое несущая стена? Сам я точно не знаю, но, в общем, так называют самые прочные стены в доме. Если придёт беда, сначала рухнут другие стены. Несущие же стены могут и устоять.
Тот пёс, он, интересно, как бы у нас в доме вёл себя? Он бы разобрался, где у нас несущая стена, где нет?
Я спросил у папы, откуда кот или собака могут знать, где в доме самая прочная стена. Папа ответить не успел, как мама и говорит:
Заклинило тебя, Колька, на этих землетрясениях. Все разговоры вокруг да около. Неужто нельзя поговорить о чём-нибудь другом?
Ты что, это будет великий сейсмолог! заступился за меня папа. Он, может быть, откроет способ предсказывать землетрясения со стопроцентной точностью!
И верно, я хочу стать сейсмологом. Сейсмолог это человек, который много чего знает про то, что происходит внутри Земли, какие процессы там идут и от чего они зависят. Я точно разузнаю, правда ли, что Земля может рассердиться на людей, и что мы должны делать, чтобы жить с ней в мире. Если мы будем это знать, то нигде больше люди не будут гибнуть от землетрясений.
Но я вовсе не зациклился на них. Я, между прочим, задумал очень важный научный эксперимент. И он с землетрясениями связан лишь постольку-поскольку. Если Земле не нравится, когда люди совершают зло или берут чужое, то должен же я выяснить, портимся мы, люди, со временем или совсем нет.
Папа когда-то много лет назад оставил свой портфель на остановке. Добрые люди передали его портфель в милицию, и назавтра милиционер прямо в школу принёс портфель и отдал его папе лично в руки.
Узнать, что изменилось с тех пор, проще простого. Надо тоже оставить портфель на остановке и поглядеть, вернётся он ко мне или не вернётся.
Я хожу в ту же самую школу, где учился папа, и после уроков сажусь в автобус у того же самого забора. Так что все условия остаются прежними, кроме того года, в котором люди обнаружат у забора чей-то бесхозный портфель.
Да только как его там оставишь? После уроков меня, что ни день, дожидаются Славка и Валик. Я топчусь в раздевалке, думаю, может быть, они уйдут. При них разве оставишь портфель на остановке? А мне надо провести эксперимент!
Валик тогда заглядывает в раздевалку:
Эй, мешок с костями, поторапливайся!
Вижу, Славка его в бок толкает. Знает, что не нравится мне, когда меня так называют. Тем более у меня папа Академик. А я что мешок с костями?
Ну что ты копаешься, Колька, говорит Славик. Давай, бежим!
Мы выбегаем на улицу и дальше бегом, бегом! Ладно, думаю, в другой раз эксперимент проведу. Ранцы по спине хлопают, солнце отражается в снежных сугробах. На бегу мы говорим о том, что наш математик придирается к Валику и что я любимчик учителя географии, но в этом я нисколько не виноват просто я географию люблю. И что через неделю у нас встреча с «бэшками», матч-реванш, и уж теперь мы им покажем. В прошлый раз они выиграли случайно. Или ещё Славик начинает рассказывать, что через каких-нибудь двадцать лет люди будут в космос летать так же, как теперь на автобусе ездят.
Нет уж, говорю ему, не хотел бы я так в космос летать.
Славке что, они с Валиком возле самой школы живут, в соседнем дворе. А тут каждый день топчешься на остановке, ждёшь-ждёшь. А после толпа вжимает тебя в себя, и ты уже будто не ты, у тебя много рук, и ног, и голов, и весь ты такой огромный, точно в воронку втекаешь в узкую автобусную дверь. И когда уже совсем нечем дышать становится, кажется, что ты сам же и говоришь незнакомым хрипатым голосом:
Парнишку-то совсем задавили! Давай-ка, я к окошку тебя протолкну, там свободней.
Тут ждёшь не дождёшься, когда до своего посёлка доедешь, а Славка говорит в космос! Нет, я лучше уж полечу на такой ракете, какую видел по телевизору.
Нет, ты не понял, спорит со мной Славка. Я говорю, когда мы вырастем, полёты в космос станут обычным делом.
Ну, это да, отвечаю, само собой.
Чем плохо поглядеть на нашу планету со стороны? Она-то, интересно, видит нас, людей, когда мы вокруг неё в ракетах кружимся? Или ей не до нас? Она сама кружится по своей орбите, и другие, ей знакомые, планеты летят каждая по своему кругу.
Иногда наступает время, когда планеты-подружки оказываются близко, почти рядом друг с другом. Конечно, по своим планетным меркам. И тогда они могут друг с дружкой и словечком перекинуться, мол: «Как дела?» «Да вот, такие дела, люди меня одолели Всё-то не живётся им спокойно, всё-то воюют между собой» «Так с ними, с людьми! Тяжело, кто бы сомневался! То ли дело я никаких людей, для себя живу»
Точь-в-точь как наша соседка вчера сказала маме:
Для себя живу и никаких детей заводить не собираюсь
Валик толкает меня в бок.
Слышишь, меш
Славка поглядел на него, тот сразу поправил себя:
Колька, слышь? Что-то твоего Кактуса не видать
Если б я знал, где мой Кактус!
Каждое утро встречал он меня на остановке. Встречал-встречал, и вот однажды выбираюсь из автобуса нет Кактуса.
Я за один угол, за другой, и через дорогу перешёл (совсем в другую сторону от школы кинулся), и во дворе, за магазином, всё обыскал нет Кактуса.
Стою среди домов, зову его:
Кактус! Кактус!
Старушка из окна высовывается, кричит:
Где кактус?
Я ей, мол, собака потерялась!
А она не слышит меня, видать, знай своё кричит:
Какой такой кактус, уроки начались давно, а ты тут «Кактус, кактус»!
Вижу, что без толку звать его. Делать нечего в школу и впрямь пора. Да ещё как пора!
На уроки я опоздал, конечно. Вваливаюсь в класс, наш математик, Сергей Иванович, сразу:
Дневник на стол!
Полез я в портфель за дневником, тут у меня сразу на учительский стол кости и выпадают. Я же их сверху кладу, чтоб на остановке доставать было удобнее.