Каков мошенник! округлил глаза никак не ожидавший подобного ОКонор.
Как вас зовут?
В Стамбуле меня все называют Бахтияр-ага.
Вы действительно врач?
Волею всемогущего Аллаха.
Что ж, вы слышали мой приказ. Посмотрим на результаты вашего лечения.
Благодарю, мой повелитель. Мне приходилось слышать о ваших воинских талантах и великой учености. А теперь я, ничтожный, смог убедиться и в вашей непревзойденной мудрости!
А ты сам, Попел, кроме кровопусканий, чем еще лечишь раненых?
Ваше величество, со всем моим почтением начал, вскинув голову и мгновенно разгорячась, чех, но, видимо, разглядев в моих глазах иронию, выдохнул и, проведя ладонью по усталому лицу, неожиданно продолжил: Ваше величество, когда я только прибыл в Россию, меня просветили относительно ваших требований относительно врачевания. Признаюсь, это несколько озадачило, да и коллеги проявляли по этому поводу некую долю пессимизма. После начала осады мне досталась очень обширная практика. И тогда я подумал, что следует заносить результаты лечения и моих наблюдений в особый журнал. Этим утром я вчерне свел все в одну таблицу в ней лишь цифры. Но я хотел бы с вашего высочайшего соизволения написать полноценный трактат и опубликовать его. Ибо польза от нововведений очевидна!
Это весьма любопытно, пан Вацлав! Дайте-ка посмотреть. Я пробежал раскрытую страницу, исписанную ровным убористым почерком, глазами и кивнул. Доля выживших после операций на удивление высока, а гангрена начинается только в одном случае из восьми! Верно ли я помню, что обычно счет идет один к одному?
Да, ваше величество. И даже больше. Хорошо, если один из трех выживает.
Весьма похвальные результаты! Пишите ваш труд, господин доктор. И я гарантирую вам, что опубликую его и в Москве, и в Мекленбурге!
Вернувшись на корабль, засел за документы. А куда деваться? Хорошо додумался заранее собрать несколько подьячих для текущей работы. Вот и загрузим их теперь, пущай корпят, чернильные души.
Мысль создать свои ордена и медали для награждения героев витала в моей голове давно. Но все было не до того. А тут и повод, и время подходящее! Все же одно дело отбиваться от врага под стенами Москвы или Смоленска, и совсем иное разбить сильнейшую армию нашего времени османов и взять турецкую крепость!
Раз уж начал орденами заниматься, решил разом еще два учредить. Уже, собственно, мекленбургских. Первый назвал орденом Вендской короны. Восьмилучевой белый крест с той самой короной на синем щите и девизом на красном фоне по кругу: Per aspera ad astra. Что означает «Через тернии к звездам». Венды предки всех славян и сами славяне (вот чухонцы русских до сих пор вендами называют), тут выходит намек на мои рюриковы корни. Этот будет за свершения на мирных поприщах и научных. Для гражданских чинов. Хотя можно и всех награждать. За значительные заслуги и пользу царству нашему! Например, сделать вариант с мечами для военных и без для чиновников.
И еще орден Грифона восьмилучевой алый крест с золотым грифоном в центре на круглом щите и двумя черными скрещенными пушками-грифонами внизу. На желтой ленте с красным кантом. Грайфенорден! Altior Adversis «Выше противящихся». Этот будет военным, за подвиги. Но статус его установить ощутимо ниже Андреевского креста. С него и будем начинать награждать отличившихся в ближайшем будущем.
Раз пошли такие дела, то и памятную медаль решил отчеканить. И казакам ее дать, и своим войскам. Пусть носят с гордостью!
Сочинять ордена занятие хоть и ответственное, но приятное. Как и составление списков награжденных. Но хорошего понемножку. Вызвал своих ближайших соратников для определения планов следующей фазы нашей кампании. Заодно велел и обед принести, а то с утра толком ничего не ел, оголодал как собака. Вот она царская участь
Самое просторное и при этом светлое помещение на «Святой Елене» это кают-компания, расположенная в кормовой надстройке нашего галеаса. По-морскому она еще называется ахтеркастль (передняя, соответственно, именуется форкастль). Поскольку именно сюда выходят двери кают командного состава, именно здесь мы встречаемся, проводим совещания и принимаем пищу. Всего кают четыре: одна моя, вторая фон Гершова, третья Петерсона, в четвертой должен обитать штурман, но ему пришлось переселиться палубой ниже к другим офицерам, поскольку помещение понадобилось для царевича.
Убранство и мебель здесь самые простые, но вместе с тем добротные, а из «предметов роскоши» разве что два «грифона», именуемых «ретирадными». Во время боя стол и лавки убираются, а высокие стрельчатые окна превращаются в орудийные порты, но сейчас это что-то вроде украшения интерьера.
Здесь же состоялся наш обед, как обычно, переросший в совет. Присутствовали все вышеперечисленные, да еще атаман Мартемьянов, который успел немного прийти в себя и теперь чуть виновато поглядывал на меня и моих ближников. Блюда по походному времени были самые простые, но вот подавали их юнги. То есть Митька с Петькой. Таков был мой категорический приказ. Если уж навязались в поход, то служить, как положено!
Государь, а можно нам погулять? осторожно спросил Дмитрий и, немного подумав, добавил: Когда вы пообедаете.
Вам палубы мало? хмуро поинтересовался я, ни на миг не переставая работать ложкой.
Ну, ваше величество, заканючил Петька. Мы тут уже все видели, а в Азове ни разу не были.
Это неразумно, поддержал меня фон Гершов. В городе множество вооруженных людей, большинство которых никак не могут протрезветь.
Так и победа-то какова, скорбно вздохнул атаман, за такое грех не выпить!
Тоже верно, скупо улыбнулся я, но тут же посерьезнел и окинул выразительным взглядом всех присутствующих. Господа, а что за бардак? Почему низшие по званию обращаются ко мне напрямую, минуя своих непосредственных начальников?
Потому, государь, что среди присутствующих ты есть высший начальник, коему вся власть в военное время принадлежит безраздельно! отчеканил Дмитрий соответствующую статью воинского уложения.
Охренеть! хмыкнул я под сдержанные улыбки Кароля с Яном. Нашим же салом нам и по сусалам!
Ваше величество, подал голос Петерсон, в чей огород, собственно, и был мой камень. Я не могу отпустить на берег ни одного члена экипажа, поскольку есть надобность произвести срочные работы.
Что за работы? заинтересовался я. Что-нибудь еще разбито во время боя? Почему не доложили?
Нет, покачал головой норвежец. Ничего такого, о чем бы вы не знали. Но я посоветовался со своими офицерами и пришел к выводу, что нужно переместить некоторые грузы. В том числе артиллерию. В частности, необходимо убрать самые тяжелые орудия с надстроек и поставить их на верхней палубе, ближе к миделю.
Зачем?
Помните, как тяжело всходила на волну «Святая Елена» и как она кренилась, меняя галс?
Да тут и волн толком не было!
Вот именно! А что будет, когда мы выйдем в Черное море?
А мы уже собираемся? насторожился фон Гершов.
Неужели ты думал, что мы ограничимся посещением Азова? хмыкнул я. Ну уж нет, не посетить хотя бы Южный берег Крыма было бы крайне невежливо с моей стороны.
Тогда надо с Тамани начинать! решительно заявил Мартемьянов. Она хоть и на другом берегу, однако без нее с проливом не совладать.
Дельно говоришь, кивнул я, после чего посмотрев на стол, велел: Коли поели, так убирайте все и несите карту!
С картами, как вы, наверное, сами понимаете, все обстояло не слишком хорошо. Легший с грохотом на стол чертеж весьма мало напоминал известные мне изображения будущей здравницы и житницы России. К примеру, напрочь отсутствовала Арабатская коса, горы тянулись через весь полуостров, а Каркинитский залив почему-то имел форму бутылки. Но, как говорится, чем богаты. На Руси своих картографов нет, а это копия из атласа самого Герарда Меркатора. Во всяком случае, южный берег изображен более или менее подробно, а насколько верно, будем разбираться по ходу пьесы.