– Спрашивайте.
– Как мы сюда попали?
– Перенеслись с помощью одноразового хрононавигатора, настроенного на конкретный момент в две тысячи девятом году, – как по писаному оттарабанила Ника.
– На конкретный момент?
– Да. Расчеты показали, что именно здесь и сейчас и непосредственно в той точке пространства в самолете возникли наиболее благоприятные для осуществления миссии предпосылки.
Чижиков поморщился.
– Слушай, может, у тебя какая нибудь инструкция в рюкзаке завалялась? Я бы сам все прочитал. Ну как? Нету? Ладно. Дальше… Какой миссии?
– Хронопроникновение в двести десятый год до нашей эры.
– Зачем?
– Для предотвращения критической хронофлуктуации, вызванной нелинейным вмешательством в хронопоток.
– Чего о о?!
– Ну, – Ника замялась, – короче, есть большая вероятность, что в этом году одна важная вещь попадет не в те руки, в результате чего история пойдет совсем по другому. А это, дядя Костя, повлияет на судьбу всей планеты. Фатально. Словом., надо спасать мир. Я же говорила.
– Класс… – протянул Чижиков.
Ника снова быстро глянула в сторону озера.
– А причем тут я? – задал очередной вопрос Котя.
Шпунтик муркнул.
– Причем тут мы? – исправился Чижиков.
– Необходимый компонент вмешательства, – отчеканила Ника и улыбнулась.
Шпунтик никак не отреагировал: был поглощен громадным кузнечиком, гарцующим на том самом подходящем камне, которым Чижиков совсем недавно едва не запустил в пруд.
Шпунтик прицелился, подобрался для прыжка.
– То есть, я так понимаю, без меня никак? – усмехнулся Котя.
– Никак, – серьезно подтвердила девушка.
Чижиков задумался.
– А ты, девочка из будущего, вроде как хронополицейский получаешься? А мы с котом – вроде как твои помощники, да? На общественных началах?
– Я не все поняла из того, что вы сказали, дядя Костя, но без вашей помощи ничего не выйдет.
– Да что тут понимать то…
Чижиков достал пачку сигарет и глянул внутрь. Вот черт, а ведь если Ника правду говорит, что же он курить то будет? Осталось всего двенадцать штук.
– Понимать тут нечего, затейница. Все как в хорошем кино: ухватили животную, исполосовали голову ножиком, а я, может, своего согласия не давал, а равно и мои родные! Понимаешь меня, дитя прогресса?
– Смутно, дядя Костя. Если честно, совсем не понимаю.
– Я тебе обрисую картину в общем и целом. А ты поправь, если я ошибусь…
Тут Шпунтик наконец прыгнул и поймал кузнечика. Кот, похоже, и сам удивился – настолько легко это у него вышло.
– Ну да, – кивнул ему Чижиков. – Край непуганых идиотов. Хоть горстями собирай.
Шпунтик обескуражено уселся. Кузнечик в его пасти су дорожно перебирал лапками. Кот определенно не знал, что делать дальше.
– Ну что застыл? Ешь давай, пока тепленький.
– Вы меня настораживаете, дядя Костя, – внимательно по смотрела на Чижикова Ника. – Вы точно хорошо себя чувствуете? Голова не кружится? А то от прыжков во времени всякое бывает.
– Я себя чувствую прекрасно, – заверил ее Котя. – Просто замечательно, лучше не бывает. А вот голова – это да, голова у меня кругом идет, крышу сносит от напряжения. В том фильме про несчастную животину,которую исполосовали ножиком, один профессор, гений скальпеля, пересадил со баке гипофиз от только что умершего горького пьяницы. Подобрал бродячую собаку на улице, обогрел, откормил, а по том – раз и операция. И Франкенштейн этот у него зажил человечьей жизнью: получил комнату и документы. Стал работать по части поимки и утилизации бродячих кошек. Отвратительный тип получился, надо сказать, хотя и с принципами.