Но это было только начало. Чуньюй Баоцэ стал бледен, руки и ноги у него тряслись, глаза сверкали пронзительным, пугающим блеском. Ночами вместо того, чтобы спать, он пил вино и завывал, днем же по большей части впадал в мертвецкий сон, но время от времени пробуждался, весь растрепанный блуждал по замку и выкрикивал незнакомые имена. Никто не осмеливался смотреть ему в глаза. Вот тогда Куколка испугалась по-настоящему.
Врач больше не покидал замок и с наступлением ночи прямо в одежде укладывался на диване в главном зале. Генеральный директор по прозвищу Подтяжкин собрал весь персонал в Восточном зале и выступил с речью: сейчас мы переживаем тяжелые времена, каждый должен соблюдать дисциплину, запрещается самовольно покидать замок и отлынивать от работы; чтобы никто не заходил в Восточный и Западный залы, они будут опечатаны; за сочинение сплетен и разглашение тайн расстрел на месте. Врач должен вовремя давать больному лекарство из пурпурного сосуда и регулярно делать инъекции и иглоукалывание, вводя серебряные иглы в лоб, шею и трясущиеся конечности. «Что за тяжкий грех ты совершил, чтобы нести такое страшное покаяние?» мысленно взывала Куколка к председателю Чуньюю. Отвар становился всё более концентрированным, а старик-врач обратился к охваченному беспокойством Подтяжкину:
Удвоим дозу жженых драконьих костей и добавим большую дозу киновари.
Куколка ничего не поняла, но ей было ясно, что доктор старается любыми средствами помочь больному.
5
Осень подходила к концу. Пока хозяин спал сутки напролет, не различая дни и ночи, врач втихаря сбежал. Исчез и его пурпурный сосуд. Куколка каждый день ходила на кухню за истомившейся до одуряющего аромата кашей и в моменты, когда хозяин пребывал в полусонном состоянии, кормила его, поддерживая под шею. Каша готовилась из пяти видов зерна, включая рис, с добавлением измельченных трепангов. Наконец больной сел в кровати, обвел безжизненным взглядом комнату и, как будто желая в чем-то удостовериться, вытянул руку.
Да, это я.
О, ты еще здесь, при этих словах его глаза увлажнились. Пока она приглаживала пальцами его растрепанные волосы, он смотрел прямо перед собой, словно оценивая свой длившийся более месяца забег.
Прости, я тебя напугал, сказал он.
Она попыталась его утешить:
Никто не болеет по собственной воле. К счастью, болезнь ушла, и теперь всё будет как прежде.
Он долго смотрел на нее, будто спрашивая: «Я покушался на тебя?»
Ей хотелось плакать, но слез не было. У нее язык не повернулся рассказать о той страшной сцене однажды ночью, когда он перепутал ее с Застежкой.
Наконец Чуньюй Баоцэ вышел из своей комнаты. Он был одет с иголочки, на шее серый шелковый галстук. Миновав галерею, он сел в лифт и спустился в Восточный зал, где его ждал с портфелем под мышкой секретарь Платина. Всех, кто попадался ему по пути, он, не останавливаясь, приветствовал кивком головы. Замок Айюэбао снова ожил, крепкий аромат слился воедино с событиями месячной давности и бесследно стер страшные тени пережитых двадцати трех дней именно столько насчитала Куколка, загибая пальцы, ни днем больше, ни днем меньше. Больше всего ее удивило то, как быстро всё встало на свои места, будто ничего, в сущности, и не происходило. К ней вернулись замешательство и тоска: хозяин выздоровел, а ее снова поглотило чувство беспомощности.
В замке царила нездоровая атмосфера, работа так и оставалась неналаженной: в общем, эта жизнь совсем не походила на идеал. Иногда она скучала по своему магазину, особенно по тем дням, когда он только открылся: там было чисто, тихо и уединенно. Помимо чтения, она медленно расхаживала по своему офису или потягивала чай, но особенно ей нравилось по вечерам спускаться в торговый зал и ощупывать каждый сантиметр своего маленького королевства. Этот замок был для нее слишком велик, а его запутанная планировка могла любого сбить с толку; ей понадобилось больше месяца, чтобы научиться ориентироваться и перестать в нем теряться. Здешние сотрудницы, миловидные, но коварные, напоминали рыбок в стеклянном аквариуме: подплывая близко друг к другу, они сразу же снова отдалялись. Она не могла забыть тех взглядов, которыми они обменивались, когда она в очередной раз начинала плутать по коридорам: в этих взглядах сквозили насмешка и удовлетворение. Чего она только не предпринимала, чтобы взять в свои руки контроль над замком. Самым удобным и действенными способом было бы подружиться с ними, но от этой идеи пришлось отказаться. Она поняла, что может быть для них кем угодно, только не другом.
Куколка много раз хотела обратиться за советом к председателю совета директоров единственному человеку, ради кого она старалась, но в конце концов решила помалкивать. Ее останавливало чувство собственного достоинства: раз уж ее наделили полномочиями, все остальные вопросы она должна решать сама. Она могла утверждать наверняка: Чуньюй Баоцэ пригласил ее на эту должность не только потому, что был страстно увлечен ее женскими прелестями. Она-то себя знала. Он принял решение только после того, как произвел разведку, ведь способности человека это лучшая гарантия качества. Потому ей и хотелось как можно скорее решить все имеющиеся проблемы.
И самой трудноразрешимой задачей были обитательницы замка. Куколка наконец уяснила ее суть: все эти женщины пользовались доверием хозяина, который уже давно считал их членами своей семьи. Они были свидетельницами всех его осенних приступов и совершаемых в эти периоды безумств. Проще говоря, эти женщины были слишком особенными. Она встала перед трудным выбором: либо уволиться и покинуть замок, либо занять прочное главенствующее положение.
Она решила оставить излишнее тщеславие и откровенно переговорить с Чуньюй Баоцэ, чтобы он оказал ей необходимое содействие. Дней через десять после того, как он пошел на поправку, они приятно поужинали вдвоем, выпили по полбокала вина, а затем вместе отправились в кабинет. Полистав книгу, он скрестил на груди руки и воззрился на нее с серьезным лицом. Она потупилась:
Председатель, я пыталась, но похоже, я не справляюсь.
Правда? Неужели я ошибся в тебе? он нахмурился и несколько наигранно, как ей показалось, покачал головой.
Однако она не отступала:
Меня здесь никто не слушает, даже я сама себя не слушаю.
А кого же ты слушаешь?
Вас.
Он расхохотался, откинул с ее лица прядь волос, со счастливым видом взглянул на нее и убрал руку.
Это хорошо, что ты меня слушаешь, тогда я вот что тебе скажу: в этом замке кто-то должен на них надавить, и такого человека я искал очень долго.
У нее заныла челюсть.
Вы меня имеете в виду? спросила она.
Разумеется. Куколка, самое милое в тебе то, что ты никак не можешь разобраться в себе, и это многому мешает. Будь поувереннее, соберись с силами, здесь всё зависит только от тебя. Он спрятал улыбку.
Тогда что же мне делать?
Делай как я, он вытянул указательный палец. Я частенько прибегаю к старинным методам: провинившихся нужно пороть. У меня в корпорации многих хоть раз в жизни пороли. Снимаешь с провинившегося штаны и задаешь ему публичную порку. Очень просто и эффективно, сама попробуй.
Она открыла рот. По его выражению лица она поняла, что он не шутит.
Куколка опробовала этот старинный метод в первый же месяц зимы. Температура и влажность в замке были отрегулированы должным образом, так что персонал расслабился и не учел суровости наступившего сезона. Ранним утром Куколка осмотрела весь замок от галереи до Восточного зала, затем кухню и столовую. Как обычно, санитарная обстановка была более или менее сносной. Больше всего вопросов вызывала вентиляция, по поводу которой Куколка неоднократно отдавала распоряжения, однако всё циркуляционное оборудование по-прежнему функционировало по вкусу начальницы смены. Она остановила двух проходящих мимо уборщиц, которые несли воду, а заодно послала за Застежкой и позвала в главный зал стенографисток Писунью и Жучка. Проверив те задачи, которые полагалось выполнить к девяти часам утра, и высказав свои замечания по каждому пункту, она назначила Застежке санкции. Начальница смены зыркала по сторонам и перекошенным ртом извергала проклятия до тех пор, пока не вывела Куколку из себя. Та, нарочно понизив голос, холодно сказала: