Отмечали до обеда, потом отец засобирался домой. Отведал торта, изготовленного Настасьей собственноручно, похвалил будущую невестку и пошел заводить машину, поманил за собой девушку. Они о чем-то поговорили у ворот, засмеялись и посмотрели на Макса, что, как швейцар, держал створку. Макс сделал вид, что ему не интересно и вообще он ничего не замечает, а сам пусть слегка но заревновал, еле сдерживая усмешку. Это ж надо к собственному папаше невесту свою ревнует, ну просто «Санта-Барбара» какая-то, куда деваться. Отец хоть и в возрасте, но далеко не старик, на него женщины с интересом, скажем так, поглядывают, да однолюбом оказался, овдовев, больше не женился. А Настя ему сразу приглянулась, как сам потом сказал. Предыдущих подружек сына он точно и не замечал, обращая внимания не больше чем на залетевшую во двор ворону, а с Настасьей этот номер не прошел. Они сразу друг другу понравились, нашлись общие темы для разговора, и вот теперь шушукаются у машины, поглядывая на мокнущего под мелким дождиком Макса.
Наконец, белая «тойота» выехала на улицу, отец махнул Максу на прощание рукой и уехал, Настя ушла в дом. Макс закрыл ворота и пошел по дорожке к крыльцу в предвкушении продолжения празднования. Выпил он немного, голова была легкой, сердце учащенно постукивало в такт шагам, и Макс чувствовал растущее нетерпение поскорее оказаться вдвоем с девушкой в пустом доме. Он взбежал на крыльцо и едва успел отшатнуться дверь распахнулась навстречу. На пороге стояла Настя в легком плаще поверх платья и с зонтиком в руках.
Пошли погуляем, заявила она, и, не дожидаясь согласия, прошла мимо Макса и направилась к калитке. Тому ничего не оставалось, как топать следом. Планы пришлось менять на ходу, но настроения это не испортило. Можно и погулять, в самом деле, тем более что у них впереди полно времени, весь вечер и ночь впереди.
Он накинул куртку и пошел за Настей к воротам. С улицы слышались голоса и странные звуки то ли тихий плач, то ли смех. Макс выглянул за калитку, и увидел соседского мальчишку, толстого важного Мишку, смышленого парня лет десяти. Он держал на поводке до невозможности умильную псинку крепкого трехцветного кобелька с ушами-локаторами, острой лисьей мордочкой и роскошным белейшим хвостом. Пес, повизгивая от восторга, тыкался носом Насте в ладони, та сидела на корточках, и трепала собаку по загривку, чесала за ухом. Пес аж жмурился от наслаждения и неодобрительно посматривал на Макса а ты чего стоишь? Тоже гладь, видишь, какой я хороший!
Это кто у тебя? Макс закрыл калитку и потрепал пса по толстой рыжей с черным спинке. Пса он видел впервые, а Мишка прожил тут все лето, но собаки у них в доме точно не было жили они на соседнем участке.
Вельш-корг, заявил Мишка, глядя на свое сокровище, папины друзья на море уехали и нам на неделю оставили. Его Юстик зовут, самая маленькая в мире овчарка. Это любимая собака английской королевы, у нее таких шесть или семь штук.
Зачем ей столько? Максу пес был неинтересен, ну, красивый, общительный, ласковый, как кошка, и только. Однако Настя была другого мнения она только что не целовалась с добрейшим Юстиком, тот крутился на мокром асфальте и обиженно заворчал, когда девушка поднялась на ноги. Прыгнул на нее передними лапами, оставив на плаще два темных отпечатка маленьких лап, Мишка потащил пса в сторону, Настя засмеялась, отдала Максу зонтик и попыталась отряхнуть грязь.
Потом. Макс взял девушку под руку, потом очистишь, когда высохнет. Так тебе и надо, нечего с чужими собаками играться. Тоже мне, в детство впала
Он потянул Настю за собой, та оглянулась на Мишку с Юстиком: тот негромко гавкал на прощание, и, кажется, не хотел идти, упирался, скреб когтями по асфальту.
Такой хорошенький, протянула Настя, чудесный пес. Давай такого заведем. Когда-нибудь.
«Не вопрос» Макс к собакам относился спокойно, и если любимая девушка хочет заиметь такую игрушку, почему бы и нет? Псинка небольшая, хлопот с ней немного, ест, наверное, мало, веселая, к тому же овчарка, почти как настоящая. У английской королевы определенно есть вкус.
Потом, сказал он, третьим пойдет. Заведем сразу после Юльки и Сереги.
Настя многозначительно глянула на него и ничего не сказала, только улыбнулась еле заметно. Не первый раз он заводит этот разговор о детях, о двух, не меньше, а Настя отмалчивается. Нет, она не против, но двух сразу это, по ее мнению, слишком. Один будет в самый раз. Тут обычно возникали разногласия, и Макс делал вид, что сдается, по привычке думая, что время само все решит, и будут двое, никуда не денутся.
Ну и погода, Настя завернулась в плащ, ужас, а не лето. Вот у нас уже клубника созрела и в море купаться можно.
Она даже глаза прикрыла, точно хотела вместо серого среднерусского пейзажа увидеть разлитую до горизонта теплую лазурь. И горячую гальку на берегу, и виноград, и мягкий ветер все, к чему привыкла с детства. А Макс море видел лишь пару раз в жизни один раз давно в детстве, когда ездил в санаторий легкие лечить, а потом еще раз, года три назад, подружка отдыхать потащила. Вернулись, кстати, поодиночке Тамара, так ее звали, решила на побережье остаться и еще отдохнуть, уж очень обстановка располагала, и кавалеры обходительные попались. Макс возражать не стал, поменял свой билет и уехал неделей раньше, чем собирался. И Тамару больше не видел, да и она возобновлять с ним отношения не спешила.
Скоро поедем, сказал Макс, открывая зонтик. Снова накрапывал дождик, что было только на руку дома столько всего вкусного осталось, и там тепло от настоящей русской печки, которую, по словам отца, сложил единственный в деревне специалист по этому ремеслу. Она получилась небольшой, но работала отменно, и в доме можно было прожить всю зиму, если хватит дров.
Поедем, и в море поплаваем. Они дошли до перекрестка и раздумывали, куда бы податься: направо, к небольшой рощице, что выводила к железной дороге, или пойти прямо и оказаться в поле. И там и там сейчас было тоскливо и грустно, точно осенью, однако девушка повернула направо и пошла немного вперед, Макс шел следом и говорил, глядя на зеленый в белых цветах зонтик:
И в море поплаваем, и вина выпьем, и на пляже поваляемся. Потерпи, немного осталось.
О том, что встреча с будущей тещей его, мягко говоря, пугает, Макс помалкивал и Насте не говорил, но та и так превосходно понимала причину его неуверенности. И точно посмеивалась над его страхами, проговорила капризно:
До августа еще далеко, я тут замерзну
Не замерзнешь. Макс нырнул под зонтик, обнял Настю за плечи, наклонился, и, не рассчитав, ткнулся ей лбом в висок. Настя фыркнула, мотнула волосами, заехав Максу по носу, он отшатнулся, и оба едва удержались на ногах.
Ты пьяный, что ли? Настя улыбалась, глядя на Макса снизу-вверх. Тот наклонился и поцеловал девушку, она приподнялась на носки, обняла Макса, и зонтик упал им на головы.
Пошли домой, проговорил Макс, борясь с зонтом, который противно шуршал сразу со всех сторон, там тепло, там печка.
И вискарик. закончила Настя.
Не переживай, тебе хватит, Макс едва успел увернуться от щелчка по носу. Зонтик свалился в лужу, Макс схватил его и принялся стряхивать грязную воду.
Алкоголик! прошептала Настя, не боишься, что дети в папашу пойдут?
Я только по праздникам. Макс осекся, прислушался: показалось или нет? Настя тоже насторожилась, оба обернулись и смотрели назад, в сторону дома. Звук, долетевший с той стороны, стих, Макс сложил дурацкий зонт и тут все повторилось: заполошный тонкий лай и истошный крик, как-то быстро оборвавшийся.
Это Мишка. Макс потащил Настю назад, та почти бежала рядом, придерживала волосы рукой, чтобы те не падали на глаза. Лай перешел в визг, потом перешел в визг, снова крик, потом глухой жуткий рык, перекрывший прочие звуки, и уже отчаянный плач и крики о помощи.