Напейся. Снова прозвучало глупо до безобразия, однако ничего умнее в голову не лезло. Юрка молчал, точно не слышал, или не понял обращенных к нему слов, потом ответил без тени усмешки.
Пробовал, не лезет.
Ты когда ел последний раз? Макс подошел ближе, но дальше вытянутой руки старался не подходить. Выучка у Юрки будь здоров, он и вооруженного человека враз скрутит, тот и чихнуть не успеет. Не стоять же над ним с пистолетом, местные неправильно поймут и, не дай бог, полицию пригласят. А от этих ребят надо подальше держаться, и вообще уходить пора, засиделись они тут.
Черт его знает. Юрка тяжело поднялся с деревянного бортика, побрел к дороге. Перешагнул через заборчик и двинул вдоль клумб и кустов к торцу дома. Сбавил шаг у крайнего слева подъезда, покрутился на пустом месте, точно вынюхивал что, и пошел дальше. Макс держался в шаге позади от Дубровина, прижимал ладонь к левому боку, где кожу на ребрах холодила тяжелая сталь. Юрка мельком оглянулся и заложил руки за спину, Макс плюнул с досады, пошел рядом. Они по ступенькам спустились к пруду, пошли вдоль берега к мосту.
Отдай, сказал Дубровин, отдай игрушку, ни к чему она тебе.
Тебе тоже.
Макс остановился, вглядываясь в туман. Тот сгустился у центра пруда, точно сдуло его с берегов, и недалеко имелось неплохое местечко, глубокое, как помнилось из детства. Юрка это тоже не забыл, глянул на Макса и попросил:
Отдай, я его выкину. Вот прямо сейчас, при тебе.
Сам справлюсь.
Макс перешагнул бортик и по скользкой тропинке побежал к воде. Хоть и вечер уже, а все ж не стоит вот так, на виду оружием разбрасываться. Жалко игрушку, хороша до невозможности, Юрка ее, поди, «с работы», как он сам говорит, притащил, и она лежала до времени. И сегодня почти дождалась своего часа.
Я ж тебе не Ихтиандр, проговорил Дубровин, в пруду хлама полно. Бросай здесь и пойдем.
Он топал следом, и чертыхался, оскальзываясь на мокрой глине. Вел Юрка себя так, будто ничего не случилось, и Макса от этого спокойствия продирало по хребту холодком. Три с лишним года Юрка на новую квартиру зарабатывал, и переделках, почище сегодняшней, сто раз бывал, ему школьному другу шею свернуть раз плюнуть. Одна надежда на «макарова», но даст бог до этого не дойдет.
Здесь дно в прошлом году почистили. Макс углядел в сумерках старую березу, зависшую над водой, помнившую, наверное, их мальчишками, взбежал по толстому стволу, потянул из-за ремня пистолет и замер: метрах в трех под кустом сидел мужик в брезентухе и высоченных резиновых сапогах, и, позабыв про свои удочки, пялился на Макса и подоспевшего Юрку так, точно впервые видел человека. А у него, тем временем, клевало, поплавки качались над водой, а один, полосатый, и вовсе ушел в глубину, да только дядя этого не замечал.
«Твою мать» мыслили они с Юркой синхронно, тот совершенно бесшумно отступил и пропал в зарослях черемухи, Макс постоял так для вида еще с полминуты и двинул следом. Встретились наверху, у моста, Дубровин глянул на выбиравшегося из овражка Макса и, не дожидаясь, пошел дальше. Топали молча до развилки, Дубровин ни разу не обернулся, и только у толстенной липы притормозил, и сказал:
Пока, Макс.
Да, тут их дорожки разойдутся Юрка пойдет в пустую квартиру, где еще остались вещи Марины и Пашки, а Максу пора домой. Для начала заскочить к себе, забрать кое-что, потом бегом на дачу, где со вчерашнего дня его ждет отец. Надо помочь ему с водопроводом и еще кое-что, по мелочи, коих всегда полно, и всех дел не переделать. А послезавтра понедельник, и надо возвращаться в город, ехать на работу А Юрка уже никуда не торопится, ему плевать на субботу, на понедельник, на время года и на себя самого.
Глупостей больше не делай, ладно? в спину ему сказал Макс. Дубровин накинул на голову капюшон, запахнул толстовку.
Ладно, уговорил, щенок. Пойду я.
«Щенок» Макс улыбнулся. Юрка всегда его так обзывался, хоть был всего на год старше. «Тоже мне, старый пес» хотел сказать он, как отзыв на пароль, но перехватило горло. Старый пес, и одинокий, Юрка однолюб, одну Маринку любил, других женщин для него точно и не существовало. Одна женщина, один сын, одна жизнь на всех теперь все для него кончено. По сердцу как бритвой резануло, Макс хотел подойти ближе, но Юрка точно затылком видеть научился. Отошел как-то торопливо, точно стыдно ему было или некогда, буркнул на ходу:
Все, пока. Увидимся.
Конечно! почти выкрикнул ему вслед Макс, понимая, что снова выглядит глупо, но ничего с собой поделать не мог. Увидимся, разумеется, он был в этом уверен, и душой не кривил, а пистолет решил отвезти на дачу и там в спокойной обстановке разобрать его и по частям утопить в местном болотце.
Еще месяца полтора они с Юркой созванивались, встретились пару раз, а потом Настя сказала, что с нее хватит, и она уезжает. Она давно намекала, что собирается вернуться к родителям диплом получен, съемная квартира теперь без надобности, да и климат у Черного моря несравненно лучше, зима не полгода длится, а месяц всего, да и то без снега. Максу план категорически не нравился, и он предложил свой вариант свадьба, конечно.
Настасья два дня отмалчивалась, на третий позвонила так и быть, уговорил. Но жить она тут останется до зимы, потом все равно уедет, хоть с законным мужем, хоть одна. Макс перечить не стал, подумав, что до зимы еще много воды утечет, и стал готовиться к новой жизни купил кольца и костюм, осталось только оформить все как полагается. О Дубровине он не то, чтобы забыл, стало не до того, да еще и при разговоре как-то случайно ляпнул, что женится. А когда сообразил, что наделал, отступать было поздно.
Та самая? спросил Юрка.
Да, промямлил Макс. Ты ее видел. Настей зовут.
Та самая, да. Самая обычная, на первый взгляд роста невысокого, одевается просто, незаметная в толпе, таких сотни, но это если не присматриваться. А приглядишься и понимаешь, что всякие разные красотки могут идти мимо, а Настя пусть рядом остается, желательно, на всю жизнь. И взгляд дерзкий и смешливый у нее, оказывается, и глаза зеленые, и ноги длинные, а вот волосы наоборот каштановое, с рыжим отливом каре длиной до подбородка. Уж как Макс ни старался, как и убеждал девушку отрастить волосы, а та уперлась, и нив какую так удобнее, и весь сказ. Макс на время отступился, решив диктовать свои условия уже на правах мужа, и ждать оставалось всего ничего, до конца августа.
Понятно.
Юрка спокойно пожелал удачи и счастья в семейной жизни, и перестал отвечать на звонки. Или сменил номер мобильника, или вообще уехал из города неизвестно, Макс его искал поначалу, потом бросил надоело стоять перед дверью и слушать, как трезвон разносится по пустой квартире. А потом успокоился новостей о внезапной кончине ювелирского отродья не поступало, красную «мазду» он иногда встречал в городе, та рассекала чуть ли не по встречке, не обращая внимания на разметку. А еще через месяц и вовсе не до того стало, другие дела навалились.
***
Заявление подали в конце июня, и решили это дело отметить, как полагается. Отмечать предполагалось на даче в самом узком кругу: Макс, отец и Настя. Закусывать вино собирались шашлыками, но погода подкачала с ночи зарядила мелкая морось, а к утру и вовсе перешла в равномерный нудный дождище. Вдобавок похолодало, задул неприятный ветер, и торжество перенесли в дом. Теплый, просторный и светлый, выстроенный отцом еще до появления Макса на свет, настоящее родовое гнездо. Строил в деревне, а та со временем преобразилась в коттеджный поселок, он быстро рос, и помимо небольших домов появились основательные хоромы за высоченными глухими заборами. Оно и понятно место тихое, рядом лес, речка, и до города близко и до федеральной трассы на Москву тоже рукой подать.