Хоть мы, спартаковцы, и были конкурентами армейцев, но оказались в шоке от решения о расформировании. Не помню, чтобы хоть кто-то злорадствовал. Правда, если и обсуждали эту тему между собой, то негромко и осторожно во всех командах имелись стукачи, система без этого обойтись не могла. Кто именно «стучал», конечно, не знали, но это всегда надо было иметь в виду.
Тем не менее я и тогда считал, и сейчас уверен, что роспуск армейской команды был настоящим преступлением перед отечественным футболом. Потребовалось немало лет, чтобы команда возродилась. А к нам в «Спартак» тогда из армейского клуба пришли Всеволод Бобров и Анатолий Башашкин футбольные гиганты! Правда, играть со Всеволодом Михайловичем было непросто, поскольку он был настолько жаден к мячу, что, будучи открытым или закрытым, в любой ситуации просил отдать ему пас.
Но какой же это был мастер! До сих пор не могу забыть матч в Киеве, когда один из защитников киевлян грубо выкинул его на гаревую беговую дорожку, и Бобер разодрал себе лицо и плечо. Счет тогда был 0:0, но он разозлился и во втором тайме с двух моих передач забил два фантастических гола. И «Спартак» выиграл 2:0. Так что он, пусть и был великим армейцем, внес вклад в историю нашего клуба не только как тренер-чемпион хоккейного «Спартака», но и как форвард футбольного.
Наши болельщики приняли Боброва и Башашкина хорошо. Отношения между поклонниками «Спартака» и армейцев были доброжелательными или, по крайней мере, нормальными. Главным врагом и для одних, и для других были московские динамовцы. Многие спартаковские и армейские игроки тоже дружили я, например, с Башашкиным (в пору, когда он играл за «команду лейтенантов»), Деминым, Николаевым. И в «Спартак» Бобров с Башашкиным шли с охотой, не из-под палки, потому что играть-то после роспуска их команды надо было. Хотя это тоже были переходы по разнарядке: их отправили к нам, других армейцев в другие команды.
Те болельщики отличались от нынешних тем, что после игры поклонники команд-соперниц шли разливать на троих. Но где два человека из противоположных лагерей найдут третьего? Они кричали: «Так, кто Башашкин?» А дело было в том, что этот великий защитник играл под третьим номером. «Башашкин» всегда находился. Люди не дрались, не били друг другу морды, а мирно обсуждали исход игры.
* * *
Для меня дата рождения «Спартака» 19 апреля 1935 года. До того были разные названия, разные клубы, в которых играли не только спартаковцы, но и торпедовцы, динамовцы, железнодорожники. Он назывался и «Пищевик», и «Красная Пресня», и «Трехгорка». Что же касается столетия клуба, то, извините меня, отношусь к этому не то чтобы негативно, но спокойно. Мой «Спартак» родился в 1935-м. Для братьев Старостиных, а мы долго проработали вместе, датой рождения клуба тоже была эта дата, и я с ними полностью согласен.
Вообще, Николай Петрович мой кумир. Это человек, который создал «Спартак», он, по сути, и дал мне дорогу в тренерскую жизнь. На поминках его супруги, Антонины Андреевны, я сидел рядом с Андреем Петровичем и Александром Петровичем. И оба говорили о брате, что он великий человек и нельзя это забывать! Абсолютно с ними согласен, для меня он человек «Спартака» номер один.
При Абраме Дангулове «Спартак» после неудачных сороковых годов начал путь к возрождению, выиграв в 1950-м Кубок СССР. Причем по ходу турнира мы обыграли и еще не расформированную команду армейцев, и «Динамо». Благодаря тому Кубку я обзавелся первой своей отдельной квартирой.
До того, после трех лет дома у Горохова, я жил в 15-метровой комнате на улице Горького, ныне Тверской, на десятом этаже. Малоприятная история. В той «трешке» жил бывший зам Сергея Кирова в Ленинградском обкоме партии Александр Угаров. Потом он был назначен на ту же должность второго секретаря в Москве, а затем его репрессировали. Сына тоже посадили, а комнаты раздали другим людям, в том числе мне. Я ничего об этом не знал и хорошо. Трудно было бы жить в таком месте, зная его историю. Узнал гораздо позже.
А когда «Спартак» выиграл Кубок СССР в 1950 году, председатель Мосгорисполкома Яснов, наш болельщик, помог почти всей команде решить жилищные трудности. Я получил свою первую полноценную квартиру, «двушку» на Новопесчаной улице.
При Дангулове и Горохове, тренерах, с которыми я перешел из «Крыльев Советов», мне дважды подряд удалось стать лучшим бомбардиром чемпионата СССР. В 1950-м я установил тот самый рекорд 34 гола за первенство, который удалось побить только Олегу Протасову.
О том, насколько честными были многие из тех голов Олега в «Днепре», говорилось много. Но я к коллеге, несмотря ни на что, отношусь с уважением. Мы сотрудничали в период работы в сборной Лобановского. И ни разу я даже намеком на тот рекорд ему не указал. Но и он на откровенный разговор со своей стороны не шел. Только сам Протасов знает, можно ли получать удовлетворение от таких голов. Когда я видел, как в последнем туре забивались два мяча «Торпедо», это был просто абсурд. Там вокруг вообще никого не было!
Когда ребята по поводу того рекорда все время над ним подтрунивали, он склонял голову и молча шел в раздевалку. Я ни разу не дал повода для того, чтобы он затаил на меня обиду. В порядке юмора приведу пример. В первом круге Олег забил то ли восемь, то ли девять голов, а во втором круге начал идти на побитие рекорда, забивая в каждом матче по два-три гола. И вот однажды в комнату, где были тренеры и администраторы сборной, вдруг зашел главный тренер «Днепра» Владимир Емец. Борис Кулачков, наш администратор, сказал ему:
Владимир Александрович, как же так, всем же видно, что вы тащите и договариваетесь, чтобы Протасов побил рекорд Палыча. Но Палыч забивал честные голы.
Этот остроумный стервец сделал паузу и бросил в ответ такую фразу:
А Стаханов?
Стало ясно, что рекорд будет побит. Но удовлетворен ли Протасов этим достижением не знаю. Я бы все эти подготовленные мячи специально посылал подальше от ворот, но каждому свое. А то, что он отличный и выдающийся игрок, без сомнений. Но пошел на это, его дело, такие ценности у людей.
А когда для прессы Олег говорит о том, что на него тогда играла вся команда, хочется спросить: «Скажи, пожалуйста, а всем остальным игрокам вашей команды специально сказали не открываться?» Ведь видно было все пассивны, стоят на месте, и открывается только один Протасов, которого почему-то не преследуют защитники. Хотя опасность исходит от него одного. То, что разговоры на эту тему ведутся до сих пор, Олегу наверняка неприятно.
Впрочем, вернусь к тем временам, когда такое было невозможно. Тренер Дангулов был уникальным человеком. Со всеми игроками разговаривал на «вы». Матом он на моей памяти выругался только один раз, и единственный же раз за всю мою жизнь из раздевалки проигравшей команды раздавался гомерический хохот. У нас была серия неудач проиграли в Риге, «горим» в Киеве 0:2. В перерыве он увидел фибровый чемодан Олега Тимакова, подошел к нему и как двинет ногой этот чемодан, что тот под лавку улетел! И крикнул:
Да вы, бди, наконец будете играть или нет?!
Эта фраза и такое поведение настолько не вязались с личностью Абрама Христофоровича, что мы все дружно заржали. А потом приехали в Москву и нас прорвало! Одним шесть забили, другим семь. То есть, выходит, помогла такая мера воздействия!
Бытует стереотип, что в советские времена все тренеры были сплошь диктаторами и на них наложил отпечаток стиль того времени. Не согласен. Взять, например, Бориса Аркадьева не просто выдающегося тренера, но и образованнейшего, интеллигентнейшего человека. Тренер «Крыльев Советов» Александр Абрамов как-то поинтересовался у него: