Чтобы занять твою территорию, потому что чем меньше останется масанов, тем больше вероятность, что шпионы Тайного Города не разнюхают тебя и не направят в район карателей. Не верь никому! Свобода завела Саббат в тупик. Превратила масанов в крыс, заставила прятаться от всех, заставила опасаться братьев.
Но они считали себя свободными. И гордились этим.
И каждый масан Тайного Города хоть раз в жизни, но задумывался над тем, что он — раб.
А ещё они устали убивать друг друга.
И Бруджа принял Захара. Принял и выслушал, хотя ещё сто лет назад с удовольствием бы отправил епископа Треми под солнце. Бруджа пережил идеи Раскола. Бруджа понял, что в тупике, и решил вырываться.
Но его смущало, что из тупика придётся выбираться рука об руку со злейшим врагом. С комиссаром Тёмного Двора.
— Направляя к нам епископа Треми, — продолжила Клаудия. — Сантьяга преследовал свои цели. Но Захар не марионетка.
— Если все пойдёт так, как запланировано, Захар обретёт большую власть.
— Он не предаст, — твёрдо ответила девушка.
— Хотел бы я разделить твою уверенность.
— Я — Глаза Спящего, — с неожиданным высокомерием бросила Клаудия, и поднялась на ноги. — Ты забыл?
— В первую очередь ты женщина. Влюблённая женщина.
— В первую очередь я твоя дочь.
— Когда речь идёт о любви, такие нюансы легко забываются.
Клаудия холодно усмехнулась, а затем размахнулась и бросила бокал в стену. Звон разбитого хрусталя привлёк внимание барона. Александр перевёл взгляд на появившееся на шёлке пятно и вздохнул:
— Я хотел напомнить, что не следует терять голову.
— Я — Глаза Спящего, — повторила Клаудия.
— В таком случае, я хотел бы услышать точный прогноз.
— Начни что нибудь делать, — огрызнулась девушка. — Тогда будущее станет яснее.
Бруджа легко поднялся с дивана — усталости как ни бывало, сделал несколько шагов к выходу из комнаты и, не глядя на дочь, произнёс:
— Сегодня я буду звонить Густаву.
* * *
поместье «Rosewood Hill»
Великобритания, 14 декабря, вторник, 12:03 (время местное)
Усадьба «Rosewood Hill», выстроенная неподалёку от Лондона в начале девятнадцатого века, так и не приобрела статус замка, и во всех реестрах значилась как обыкновенное поместье. В действительности же все знали, что будь хозяева усадьбы более настойчивыми, а главное — более щедрыми, то уже через несколько месяцев они бы жили в настоящем родовом гнезде, в колыбели, так сказать, подлинной английской аристократии. Но владельцев «Rosewood Hill» сложившееся положение устраивало. К тому же скромный статус поместья уберёг его и от многочисленных туристов, жаждущих изучить простые дома простых английских помещиков, и от многочисленных обществ по спасению старинных замков, исторического наследия, культурного достояния, национальной гордости и прочего груза имперского прошлого. Разумеется, ревностные хранители английских традиций, в лице старых дев и отставных военных, неоднократно пытались проникнуть в «Rosewood Hill», дабы удостовериться, что к викторианским стенам относятся с должным почтением. Но, несмотря на внушительные размеры: двести акров земли, парк, пастбища, лес и два искусственных озера, поместье охранялось не хуже Букингемского дворца, и плечистые охранники имели приказ с незваными гостями не церемониться. Старых дев и отставных военных грузили в специально приобретённый для этих целей микроавтобус, и вежливо отправляли в ближайшую деревушку, до которой, надо отметить, было почти двенадцать миль.
— Что скажешь, Тедди? — Густав Луминар тяжело посмотрел на епископа клана.
— Насколько я помню, — осторожно ответил тот, — кардинал Бруджа не в первый раз предлагает встретиться…
— Дядюшка одержим идеей объединения, — перебил епископа Густав.