***
У каждого в этом Лесу, огромном и древнем, была своя история. Она могла быть коротенькой и прямой, как мышиная судьба, или долгой и сложной, как, например, жизнь Реки, со множеством секретов и смыслов, которые сами уже начинали свою самостоятельную и петлистую жизнь. Сова знала их все и постоянно собирала новые. Она любила каждого, любовь эта была особенной, именно поэтому Элга и стала душою и сердцем этих мест и, может, поэтому жизнь здесь всё длится и длится.
Сначала она заглядывала в глаза или находила источник. А попробуй найди глаза у сосны или ручья! Начинала читать историю. Потом нащупывала имя, проверяя на слух, не солгала ли себе, и возвращала всё это их обладателю, рассказывая на своём человечьем языке, да ещё добавляла тепла сердца, снимала печали и горести, лечила хвори и раны.
Тогда испуганный или усталый обладатель таких сокровищ, как имя и судьба, вспоминал себя и становился собою. Поэтому весь Лес был окутан связями, причинами. На ветках, в траве искрились слова, в каждом звуке пульсировали строчки, и если слушать долго, то можно услышать эту волшебную мудрую песню. И опускаются топор и ружьё
Только у Реки не было печалей и болезней, её можно было просто слушать, бесконечный-бесконечный разговор. И уже сама Река лечила и утешала Сову как мудрая, добрая и сильная мать. Однажды, очень давно, она нажурчала Элге своё имя, и тогда молодая Сова в первый раз распахнула свои крылья.
Глава 9
Всё изменилось с разницей во вспышку молнии. Вот он молодой щенок, прижавшийся к земле и камням волчонок, боязливый и голодный, и у него болели израненные лапы. А вот уже победитель, ужасный даже самому страшно рычащий, беспощадный и большой.
Исчез отец, потом мать вернулась, волоча лапу, бока в крови, легла и стихла. Запах После он узнал, что так пахнет порох. Они с сестрёнкой сидели рядом с матерью неподвижно и беззвучно, ждали, потому что родители успели научить только тому, что без разрешения из дома выбираться нельзя.
А потом в их нору заглянул Пёс. Шёл по следу, старый и недобрый, как его хозяин, который приказал взять след.
Ещё родители научили их хотеть жить. Цепляться за тепло, когда так холодно, что само сердце начинает баюкать лапы и глаза, уметь пережидать голодные дни, не отчаиваясь. Терпеть боль, потому что боль уйдёт, а ты, живой, останешься.
Родители всегда очень смело воспринимали дальние и близкие признаки их врагов: выстрелы, лай, шаги, голоса. Они поднимали уши, переглядывались, иногда уходили, уводя щенков за собою а тогда их было четверо, но никогда не боялись. С материнским молоком волчатам переливались чувство силы и спокойствия, молчаливое приятие жизни сложной и благодарение за жизнь радостную.
А теперь к ним заглянула смерть.
У жизни много обличий, у смерти много обличий. Есть те, кто не живёт, имея бьющееся сердце, и те, кто так и не умер, хотя их тело растерзали на куски.
Пёс кинулся к матери, а волчата бросились на него.
Сестрёнки тоже не стало, и Волчонок не знал, что ему помогло или кто, но логово он покинул победителем. Волком из Леса, Серым. Другие прозвища-имена были даны ему потом Большие Лапы, Мудрый Локи, Наш Волк, даже Лунная Песня, заслуженные за каждый его день в этом Лесу, где никто не остаётся один.
А тогда Сова нашла ему стаю, и к холодам он был по-настоящему крепок, силён, быстр и находчив. Элгу-Старуху любил и уважал. И, если спросить, ответил бы примерно так: она тёплая и сильная, её не хочется съесть, к ней можно повернуться спиною, и Сова мудра.
Ещё Волк её боялся. Превращения и полёты, дружба со всеми местными, которых тоже нельзя есть, удивляли, настораживали, заставляли размышлять. Даже к огню привык.
Забегал к ней часто, и они говорили на одном им понятном языке. И со временем Волк стал необыкновенным даже по местным понятиям зверем. Бесконечно, еженощно и ежедневно, он нёс понятый им закон: ешь того, кому уже пора уйти, и никого больше, не причиняй боль, не сей страх. Останавливай беду, если можешь.
Любовь он понимал, но по-своему, согласно волчьей сути: это музыка, та Песня, которую поёт весь Лес, которая несёт его лапы и согревает ему сердце. И которую иногда напевает Элга у костра.
Глава 10
В истории, как Дик прыгнул в Реку, которая стала и местной байкой, и легендой, Волк-из-Леса может рассказать большую часть, ведь он был её свидетелем и участником. Локи как раз учился у Совы видеть чужую Беду. В тот день сидели они у воды и переговаривались:
Слышишь? спросила Элга, движется. То, что тебе и надо. Ну, давай, пробуй!
Волк раскрылся на всё, что знал, ощупал и воздух, и звуки Тонкое колыхание, сложное, как мотив, шло как бы с ветром, но по своим путаным законам, цеплялось за ветки, как клочья тумана, западало в травы. И Волк точно знал, что там, в зарослях, у какого-нибудь малого лесного народца родится сегодня грустная-грустная ночная сказка.
Вот, Сова поняла, что почуял, так летит чужая беда. Не остановишь поселится здесь и другую приведёт, или начнёт грызть чьё-нибудь сердце. Помоги ему, а я прикрою.
Уже на бегу Волк подумал: «А что делать-то? Как?!».
И вдруг Человек! Их волчьего племени извечный враг. По крови каждый помнит потерянные угодья, исчезнувшие стаи. Гнев подступил, зубы оскалились. «Убивать нельзя, прогони», зашумело голове. Это закон стаи, через что не должен переступать ни один зверь, и, пожалуй, самый трудный их волчий закон. Да, трогать человека нельзя.
Волк! Останови Беду, помоги! Элга где-то рядом. Прислушайся!..
Успокоился, потянулся по следу: слёзная тихая песня. Вскочил на валун.
Детёныш, неопасный и слабый, жалкий, как он когда-то, поскуливал. Беда клубилась над ним, не имеющая имени и заразная, как осенняя хворь.
Раздели их! Сова мелькнула ветром, тогда она оголодает и умрёт. Раздели и не думай о ней больше
А дальше было примерно так: Волк постарался быть учтивым с человеком! Произнёс что-то навроде: «Доброе утро, приятель, как охота сегодня? Будешь ли ты здесь жить?», на что получил такой бессвязный и грубый ответ, в котором он, Волк, разобрал только несколько слов, но и те, что не решался произносить даже в лютой драке по весне, потому что жизнь свою любил и ею дорожил. Растерялся. А детёныш вскочил и бросился через травы и кусты прямиком к обрыву и, по его волчьему подсчёту, должен был оказаться там очень-очень скоро.
«Ну разобьётся же».
Бросился следом, почти догнал, чуть не схватил, но этот хлипкий припустил сильнее и через минуту замолотил лапами в воздухе. Закричал громко и неприятно.
Где-то на середине падения мальчишку подхватила Сова, унесла к себе, волку угукнув по-совиному: «Молодец».
Стало тихо.
Местные удивлённо переглядывались, размышляли, кто жуя траву, сонно мигая, кто с добычей в пасти. Волк посмотрел назад: беда растворялась, не оставляя следов, и каждая травинка, каждый цветок, утяжелённые ею, распрямлялись и возвращали себе свой цвет, сочный и живой.
Глава 11
Конечно, Дик-Воробей стал учеником. Лес пошумел-пошумел об этом и успокоился. Забот в лесу всегда хватает, тем более начиналась осень волшебное звонкое время, когда каждый лесной житель оборачивается секретами, тайнами и прощаниями.
Дик подружился с Волком и Рысью, учился видеть и слушать Реку, постигал языки Леса. Всё было интересно и ново, чудеса захватили, стали его реальностью, вплелись в повседневные дела.
Ты особенная.
Они сидели у костра вчетвером. Воробей на соломенной циновке, толча сушёную траву, а вернее смесь молодых весенних листьев малины и земляники, собранные в летнее полнолуние цветы липы и шиповника и немного, щепотка, свежего зверобоя. Волк чуть в отдалении, на границе света и тени, просто слушающий всё вокруг. Рысь, как всегда, рядом с Элгой, что сидит на валуне, поджав ногу, с дымящейся в руке трубочкой. Вроде и спит Рысь, но все знают, что нет у кошек никакого сна, а есть путешествия туда и обратно. И бродит она сейчас по одной ей ведомой дороге.