То ли они чуть отклонились от утреннего курса, то ли уровень в озере прибавился, но вот уже вода начала доходить до подбородка, вот им приходится задирать голову, чтобы вдохнуть. «Что делать? крикнул идущий сзади Игорь. Не дойдем так!» «Хорошо, оглянулся Саша. Они вернулись чуть назад, где мельче. Возьми мой рюкзак и стой здесь. Я с узлом переплыву протоку, положу его на берег, затем заберу у тебя рюкзак, потом другой, и уже вместе доплывем до берега. Жди». Игорь остался посреди воды, а Александр, ориентируясь при всполохах небесного света, плыл с узлом. Днем протока казалась маленькой и узкой, а ночью Александр аж устал грести. Через какое-то время ноги почувствовали мягкое дно. Еще несколько метров, и уже вот он, берег. Не став отдыхать, мальчик, бросив на мокрую траву узел с вещами, направился обратно к товарищу. Игорь, освещенный вспышками молний, стоял с поднятыми над водой руками. От усталости часть вещей положил на свою голову сверху. «Ну как ты?» подплывая, спросил Саша. «Да ничего; руки отваливаются». «Давай свой груз». Взяв вторую связку вещей, Саша опять поплыл к берегу, но уже медленнее, так как с непривычки и руки, и ноги отяжелели. Всё повторилось. Преодолев протоку, бросил этот узел к первому и повернул к Игорю. Тот так же неподвижно держался посреди протоки. «Я уже думал, ты утонул!» пытался пошутить Игорь, но шутка не вышла; он сильно замерз, даже голос, казалось, дрожал от холода. «Сейчас маленько отдохну, и вперед!» отвечал Саша; он двигался и холода не чувствовал, накатила лишь сильная усталость. «Ну всё! Я вперед, а ты за мной!» и Александр, взяв один из рюкзаков, поплыл, Игорь следовал за ним.
Саша несколько сезонов тренировался в бассейне, правда, не добился особых успехов может быть, потому, что был полноват, может, по причине какой-то детской лени. Но он очень уверенно держался на воде, отлично и далеко нырял. На спор как-то переплыл разлившийся весной Иртыш, прямо под мостом. Тогда ему тоже приходилось нелегко: он удирал от идущих навстречу друг другу ракет и барж. Он сопротивлялся волнам, немаленьким, как оказалось, на середине реки в ветреную погоду, спорил с течением, оплывая опоры-быки моста. Имелся у него за детскими плечами и опыт борьбы со штормом в Черном море, когда при волнении в несколько баллов он самонадеянно решил продемонстрировать всем, какой он хороший пловец. В тот день в море никто не купался; но не обращая на это обстоятельство внимания, Саша, разбежавшись по пляжу из гальки, нырнул в середину очередной волны он ведь занимался плаванием! Но ощущения оказались иными, чем прежде. Волна представляла собой плотную движущуюся массу воды с носящимися внутри крупными камнями. Некоторые из них задели Сашу довольно чувствительно. «Ничего, это на мели. Дальше чище будет», подумал мальчик, отгребая от галечного берега. Немного удалившись и проплыв между волнорезами, о которые разбивались в белые брызги и пену шумные волны, он обернулся, посмотрел на маму и бабушку, мирно сидевших на пляже, и решил возвращаться. Однако выполнить это получилось не так-то просто! Откатывающаяся с берега волна утаскивала за собой на глубину, а ветер, дующий не прямо с пляжа на море, а наискось, направлял волны и, соответственно, пловца на волнорез. Мальчик не растерялся: «Главное дыхание. Когда волна несет к берегу, буду отдыхать, просто следуя за ней и глубоко дыша. Когда же она понесет обратно в море, примусь под углом к берегу изо всех сил грести кролем». Он проделал так раз, потом еще раз и уже сбился со счета, когда почти у самого волнореза, не обращая внимания на кружившие в волнах камни, Саша ощутил ногами дно, как будто приведенное в движение разыгравшейся стихией, и, тяжело дыша, выбрался из воды, последние метры убегая от огромных настигающих волн. Ничего не сказал он тогда маме с бабушкой. Александр вынес для себя, что к водной стихии надо относиться с уважением.
Озёрное мелководье казалось для него ерундовой проблемой, если бы не ночь и не молнии. Но даже не это главное. Проделав уже почти весь путь и ступая по илистому дну ногами, он обернулся на товарища того рядом не оказалось. «Ты где, Игореха?!» крикнул Саша. Ответа не последовало. Не виднелось Игоря и в сумраке среди протоки. Бросив с размаха рюкзак на прибрежную глину, Саша кинулся обратно к другу. Молнии уже не часто рассекали небо. Поднявшийся ветер, видимо, нагнал облака так, что потемнело еще больше, и плыть приходилось наугад. Вдруг он натолкнулся под водой на что-то мягкое, нащупав ногой у дна. Он нырнул. Оказалось, это рюкзак Игоря. «Где же он сам?» Саша знал, что его друг плавал плохо, но не думал, что настолько. «Лучше бы я еще раз сплавал с его рюкзаком на берег, а возвращались бы вместе», пронеслось у него в голове. Саша постоянно звал друга. Никто не откликался. Небольшой всплеск воды привлек внимание. «Потом заберу», Александр оттолкнулся от рюкзака. «Это он, вернее его голова!» разглядел Саша. Лицо Игоря то погружалось, то показывалось из воды совсем недалеко, метрах в пяти от Александра. Два-три гребка, и он рядом. Уже вблизи Саша заметил, что рот у Игоря открыт, вода то вливается туда, то он, закашливаясь, выпускает ее обратно, глаза вытаращены и как-то страшно смотрят на Александра, а само лицо тоже сильно перекошено, словно он что-то хочет сказать, но не может. Почувствовав протянутую к нему руку, Саша попытался поддержать незадачливого пловца под локоть, но тот перехватил руку Саши, дернул на себя, подтянул и моментально оседлал друга, оказавшись над водой и притопив теперь Александра. Но тот где-то читал, что в таких ситуациях нужно нырнуть, и там, на глубине, утопающий обязательно освободит, отпустит свой хват. Успев набрать воздуха при атаке Игорем его шеи, под давлением нависшего сверху тела Игоря Саша глубоко нырнул, увлекая за собой товарища. Через несколько секунд тот ослабил давление на шею Саши и сам, отталкиваясь от него, показался над поверхностью озера, судорожно дыша. Александр же, вынырнув, заплыл за спину Игоря и, благо тот не умел вращаться в воде, начал подталкивать его в спину и, поддерживая, направлять к берегу, правда, постоянно сторожась нового захвата Игоря. «Спокойно, спокойно! Сейчас доплывем, уже скоро берег. Старайся дышать. Главное, не суетись!» подбадривал он друга. Наконец берег. Игорь выполз из озера на коленях и тут же упал возле воды. «Ничего, полежи, маленько отдохну и пойду поныряю, найду твой рюкзак». Нырять пришлось долго; уже совсем рассвело. Глаза покраснели от усталости и воды. Товарищ с грустным лицом сидел рядом с вещами. «Ладно, айда, Саша, домой! Черт с ним, с этим рюкзаком!» «Но там ведь садок со всем уловом и перетяга! кричал Саша из воды. Нет, я еще поищу! Сейчас воткну длинные прутья, где я уже искал, и от них буду отходить, сдвигая вешки по мере поиска». Где-то через полчаса наткнулся Саша на злополучный рюкзак. Только сейчас они увидели, что выходили с острова не в том самом узком месте, где прошли вчера днем, а в другом, более широком. Чуть просушив на ветру одежду, ребята направились обратной дорогой к трассе. На середине пути выкатилось яркое летнее солнце, с травы и дороги быстро исчезала влага, и уже ничто, казалось, не напоминало о грозовой ненастной ночи только воспоминания.
Кто не был в пионерских лагерях, тот не знал жизни при советской «гуманной» власти. В семидесятые у очень многих мальчиков и девочек родители работали на заводах. У Саши отец, дед, бабушка и дядя все трудились на одном очень крупном, известном еще до Великой Отечественной войны оборонном предприятии, ставшим знаменитым в дни испытаний. Каждое большое предприятие обязательно имело свой пионерский лагерь, дом отдыха, Дворец культуры. На Седьмое ноября и Девятое мая колонны заводских коллективов весело и по-настоящему дружно отправлялись на демонстрацию с шарами, транспарантами, флагами ведь в их рядах находилось столько ветеранов, прошедших страшные будни войны и голодные годы в изматывающем труде в тылу! Сложно поверить, но первый полный день отдыха во время войны предоставили рабочим на этом заводе только с тридцать первого декабря сорок третьего на первое января сорок четвертого года! То есть два с половиной года люди трудились по трехсменному графику без выходных! Маленький Саша всегда с дедом и бабушкой участвовал в демонстрациях. Обычно бабушка вручала внуку огромную связку шаров, надутых гелием и стремившихся вверх, а Саша, радостный, крепко держал связывающую их веревочку, шел и следил за тем, чтобы шары не зацепились за ветки деревьев или острые наконечники флагов. Когда все громко кричали «Ура!», он кричал тоже. Но главной мыслью, которая занимала его тогда, была следующая: «Сколько же нужно шаров, чтобы подняться в небо?» Но такого количества не могла дать ему даже бабушка. А вот путевкой в летний лагерь обеспечивали мальчика с завидной регулярностью с самого раннего детства, лет с шести-семи. Эти лагеря располагались на расстоянии около пятидесяти километров от города в сосновом бору. Как и многие послевоенные постройки, они несли в себе задачи обеспечения функционирования оборонных предприятий в случае угрозы для их деятельности. Там могли быть размещены работники завода, вновь приехавшие специалисты, раненые. Но такого за всю историю существования их не случилось, и они использовались для организации летнего отдыха детей сотрудников заводов.