Потекли однообразные будни. С утра Саша спешил на завод, опаздывать никак было нельзя. В восемь ноль-ноль он приходил на цеховую учебу, где помимо него собиралось ещё пять-шесть молодых рабочих, также не имевших специального образования. Зоя Ивановна преподавала им черчение, металлы и способы их обработки, допуски и посадки, а также технику безопасности. Ей очень нравились знания и способности Александра, и при выпуске через два месяца ему сразу присвоили третий разряд, хотя обычно даже после окончания учёбы в профессионально-техническом училище дают второй. Такое случалось только раз за всю историю завода. Другие же ученики двухмесячных курсов получили кто первый, кто второй разряды. Действительно, массовое производство отличалось от того, чему учили в школе и как работали на уроках. Здесь приходилось трудиться эффективно и четко, разделяя весь процесс изготовления изделий по однообразным операциям. Как-то, протачивая одну из тысячи таких же унылых заготовок, Саша о чём-то задумался и, не успев вытащить ключ из патрона, повернул рычаг включения двигателя. В долю секунды ключ, пролетев рядом с Александром, со звоном врезался в пол. «Никто не заметил моей оплошности», оглядываясь, поднял он ключ с бетона. Звук также растворился в грохоте работающего цеха. Не успел Александр установить новую деталь, как вдруг подошла Зоя Ивановна. «Может, она рассмотрела сверху?» Александр, будто извиняясь, посмотрел на неё. Но наставница либо не видела, либо сделала вид, что не видела. «Что, Саша, скучно тебе?» «Нормально», возразил он. «Нет, дальше учиться надо. Подумай хорошенько. Если что, я тебе направление подпишу, заходи». Улыбнувшись, она ушла.
В полдень весь цех замирал, устанавливалась необычайная тишина. Молодёжь, да и вообще большинство, спешили в столовую, а старики так называли опытных, пожилых рабочих усаживались где-нибудь за столиком по несколько человек, доставали из своих авосек домашние баночки и свёртки. Однажды кто-то из парней, с кем Александр посещал утренние цеховые уроки, предложил после обеда в оставшееся время сыграть в домино. Позже все пристрастились к этой игре. Теперь за пять-десять минут до полудня кто-то из игроков прибегал в столовую занять очередь. Остальные приходили чуть позже, без ожидания пробирались с разносом вдоль раздачи, быстро обедали и все вместе шли резаться в домино. Играя, они громко стучали костями об стол, при этом ещё громче выкрикивали фигуры. Александру начала нравиться такая жизнь. А что: голова ни о чем не болит, жизнь четко отлажена, распорядок опять же. Правда, ладони рук покрылись мозолями да кожа потемнела от эмульсии и масла. «Видишь, грустно сказала бабушка, трогая пальцы любимого внучка, у тебя теперь руки рабочего человека». Зарплата от ученической стала расти, и он уже довольно прилично получал по сдельщине. Знался Александр с такими же беззаботными товарищами.
Своим чередом отшумели осень, зима, а весной случилось ЧП. Смена только началась, Александр, как всегда, стоял на своём рабочем месте. Вдруг он заметил, что по проходу бегут мастер, завскладом, люди с других участков. «Что-то произошло», подумал он и тоже пошёл за ними. Люди собрались вокруг станка одного из друзей Саши. Мастер и ещё один рабочий что-то пытались поднять за станком. Вдруг все увидели окровавленную голову, затем безвольное тело. Несколько человек подхватили пострадавшего, находящегося без сознания, и понесли к выходу. Александр заметил, что у того сорвана большая часть волос вместе с левым ухом. Как впоследствии выяснилось, молодой рабочий приступил к станку, будучи одетым в телогрейку. То ли его морозило, то ли действительно в тот день в цеху было холодно. Только зацепилась свисающая часть телогрейки за вращающийся вал, подтянуло человека к станку, ударило крутящимся патроном, перебросило через станок. Все Всё произошло мгновенно, парень не то что выключить станок не смог он даже выкрикнуть ничего не успел. Удар был такой силы, что несколько сломавшихся рёбер проткнули ему легкое. Он чудом остался жив. Начались проверки по технике безопасности, особенно мастеров, начальников участков; выговор получила и Зоя Ивановна, будучи ответственной за соблюдение правил ТБ. Обратили внимание и на знание этих правил молодыми специалистами. Парень этот так и не вышел на работу, и Александр потерял с ним связь. Саша стал более осмотрителен и внимателен. Их весёлая компания после этого происшествия распалась, в домино уже никто не играл. Наступила весна, потеплело, начала зеленеть листва; так уже не хотелось идти в темный цех! Александр решил, что нужно снова попытаться пробиться в университет на юрфак. И сколько ни уговаривала Зоя Ивановна идти по технической части, сколько ни пророчила ему блестящее будущее инженера, он почему-то хотел стать юристом. Но триада повторилась и на этот год. Второе лето прошло в безуспешных попытках поступления в университет. Опять сдача экзамена на дневное, вечернее и заочное отделения. Ощущение краха прошлого и необходимости что-то менять в жизни преследовало Александра в тот момент. Впереди, совсем рядом, маячила армия. Он не намеревался противиться судьбе, не стал искать вариантов уклонения от службы, тем более что армия решала многие имеющиеся проблемы с жильем, питанием, даже открывала в перспективе новые возможности для поступления в вуз.
*****
Театр начинается с вешалки, и армия начинается «с вешалки», извините за каламбур, с военкомата. Несколько раз еще в школе старшеклассники проходили медкомиссию; более того, к сдаче зачетов по ГТО учителя физкультуры относились очень ответственно. Ребята по нормативам бегали кросс, спринт, подтягивались, метали гранату, на время разбирали и собирали автомат Калашникова, стреляли в тире по мишеням из мелкокалиберной винтовки, надевали противогаз. Саша успешно справлялся со всеми испытаниями, поэтому имел полный комплект значков «ГТО». Военкомиссия его также признала годным к службе. Единственно, она зафиксировала несколько ослабленное зрение в виде легкой степени близорукости. И вот этот момент настал: из военкомата прислали повестку уже не просто для очередной явки, а для отправки в армию. К назначенному времени, а именно к девяти ноль-ноль, Александр прибыл к зданию райвоенкомата. Там уже собралось много людей: призывники, провожающие, родители. Мамы плакали, отцы хлопали сыновей по плечам, друзья жали руки. Призывники напускали на себя нагловато-геройский вид, стараясь продемонстрировать всем: «Вот, дескать, мы покажем, как надо служить! Вы-то здесь остаетесь, а мы уже практически военные люди». Но старший неожиданно кричит: «Отправляемся!» Толпа охает, призывники бегут в автобус, рассаживаются, колонна трогается. Отъезжающих провожают крики, слезы, напутствия, смех и напоминания, чтобы чаще писали. Разительную перемену такой шумной обстановки представляла тишина, воцарившаяся в автобусе после отъезда. Ребята всматривались в окна, то ли прощаясь с уносящимися пейзажами, то ли любуясь ими, как в первый раз. Они также приглядывались друг к другу, оценивая, с кем им придется служить, но разговоров не заводили, ехали молча. Всех призывников, на первый, поверхностный взгляд, объединяла их одежда, которую можно было охарактеризовать, как говорится, «кто во что горазд», а скорее всего «что не жалко выкинуть».
Их перевозка заняла немного времени; перебравшись через мост, свернули вправо и заехали на территорию приёмника-распределителя. Там новобранцам предстояло ожидать распределения в конкретные воинские части для прохождения службы. Но это выражаясь официальным языком. В разговорах же это звучало следующим образом: «Нас привезли в обезъянник, где будем дожидаться покупателей». «Почему в обезъянник?» Александр и раньше слышал это выражение, но только попав туда, понял его смысл. Дело в том, что в этом убогом заведении сборного пункта для размещения новобранцев в больших длинных комнатах предоставлялись двухъярусные деревянные нары, обитые дерматином, стоявшие в несколько рядов вдоль стен, по которым туда-сюда сновали подростки, большей частью уже обритые налысо. Их имущество, то есть одежда, запас еды и питья, располагалось здесь же. На этих нарах они и бодрствовали, и спали, и играли в карты в общем, проводили всё время и, видимо, своей суетой напоминали жизнь приматов. «Особо отличившихся» назначали в наряды уборка территории, плаца или дежурными в столовую, находящуюся в полукилометре от казармы. Гражданская жизнь текла еще совсем рядом, из нее скрытно, но регулярно поступало спиртное, хотя нарушений и без этого хватало, поэтому офицеры легко могли определиться с назначениями на работы. По каким-то непонятным причинам некоторых из призывников не отбирали в части и они, просидев в распределителе дней по пять, отпускались назад, домой. Иногда так повторялось до трех раз, но у нашего героя всё прошло довольно быстро.