— Ваше высочество?
— Какие, — сказал я отрывисто, — у нас связи с Бурнандами? И что вообще о них известно?
Он поклонился.
— Прикажете собрать сведения о воинских силах и крепостях?
Я сказал раздраженно:
— Об этом тоже, но мне важнее их привязать к нам торговлей и еще какой-нибудь важной ерундой, что нас не обязывает!
Он пробормотал:
— Это сложнее, но сегодня же отдам все необходимые…
— Не сегодня, — сказал я, — а сейчас, как только выйдете за дверь. Уже полгода Турнедо наш, но все еще нет крепких торговых связей с
его соседями?
— Да ваше величество?
— А как же экспансия? — спросил я сердито. — Наш примат духовности и гуманности?
Он поклонился и хотел выйти, как всегда неторопливый и обстоятельный, но я жестом велел ему остаться и снова склонился над картой.
Сложнее дело с Варт Генцем. У него слева Гиксия, Горланд и некие «Заговоренные Земли». На севере королевство Ирам, и только справа
дружественные лично мне, но не Варт Генцу, Скарлянды, а еще самым краешком — Бриттия.
— Ладно, — сказал я, — увидим на месте. Лишь бы нас не трогали, а мы сами и цыпленку дорогу уступим.
Он проговорил с неудовольствием победителя:
— Чего мы вдруг стали такими мирными?.. Я, к примеру, не уступлю цыпленку… С чего я ему буду уступать? А там, глядишь, и утенок
потребует, а то и воробьенок… Доживем, что будем уступать дорогу даже гусеницам.
Я сказал твердо:
— Будем и гусеницам уступать, лишь бы все было мирно! Это называется политкорректностью и мультикультурностью. Пусть хоть по всему дому
гусеницы ползают, а пауки все затянут паутиной, у них своя жизнь, свои ритуалы и своя самобытная культура, еще более древняя, чем у нас,
людей и человеков. А если вам какая птичка на голову накакает, то нельзя говорить те гадкие слова, что вы вчера вслух и при дамах, когда
вам на шляпу гриф насрал, переев падали! Это у него такая самобытная культура, гораздо древнее, чем наша, а разве мы не преклоняемся перед
древностью и традициями?
Он промямлил:
— Ну да, а так же… Еще как… Только я тому грифу из жопы лапы повыдергиваю, если попадется.
— Грубый вы человек, — сказал я с удовольствием. — Как раз на своем месте и в своем времени!.. Вообще-то эта толерантность как бы в
далекой перспективе, а пока да, будем поступать как психически здоровые люди. Будем говорить о миролюбии и политкорректности, хотя мирные
мы с соседями потому, что все силы сосредоточиваются на другом направлении.
Он с облегчением перевел дыхание.
— Флот?
Я кивнул.
— И как вы догадались?
— Сам удивляюсь, — пробормотал он. — С вами вообще разучаешься мыслить. Только «ура» и по бабам.
— По каким бабам? — спросил я с досадой. — Уже и забыл, что это. Но все равно обвиняют.
Он фыркнул:
— Другие, наоборот, твердят, что шарахаетесь. И вообще девственник. Так что, сэр Ричард, на всех не угодишь.
— Да я и не угождаю, — сказал я невесело.