И поражение от крохотной армии
англичан было катастрофическим: погибла вся рыцарская конница, где была вся знать Франции, армия разгромлена, кто не убит и не успел
убежать – попал в плен…
Граф Арнубернуз, подытоживая общее мнение, сказал истово:
– Сэр Ричард, мы можем дать вам любую клятву, что последуем за вами. Это сделать тем более просто, что наши взгляды и желания полностью
совпадают.
– Прекрасно, – сказал я. – Тогда я сейчас в столицу. Временно принимаю власть, если там еще не передумали – подчеркиваю, временно! – и
начинаем спасать королевство.
Арнубернуз спросил с надеждой:
– Нам тоже в столицу?
– Не помешает, – ответил я. – Хотя я намерен на первом этапе поработать именно с крупными землевладельцами, но ваши голоса могут поддержать
мой хилый дух.
– Мы все явимся, – пообещал Арнубернуз. – Со своими людьми.
Граф Фродвин добавил негромко:
– Так, на всякий случай.
– Чтоб вы не передумали, – уточнил Буркгарт ехидно.
Еще сутки я провел с прибывающими из дальних земель бывшими военачальниками, всем объяснял, что собираюсь возродить былую славу великой и
славной державы, а затем спешно отбыл в столицу.
Изаэль совсем притихла, жалобный такой птенчик, ничего не понимает в наших странных взаимоотношениях, но все потому, что мы дураки такие,
не умеем жить просто и правильно, но все равно обидно, что не понятно, одно утешение, что красивая, зато какое!
Столицу я нашел резко постаревшей, утратившей блеск и веселость. Люди даже одеваться стали в тусклые одежды, словно в каждом доме покойник.
Мы проехали через весь город к дворцу, я выждал, когда ко мне выйдет сам Клифтон Джонс, личный секретарь Фальстронга, все такой же сурово-
непроницаемый, на груди королевская эмблема, только в оранжевой с черным одежде почти исчезла сама оранжевость, оставшись лишь на
воротнике, а вся одежда стала напоминать наряд старейшины цеха гробовщиков.
Он остановился в трех шагах, поклонился:
– Ваша светлость, мы счастливы видеть вас.
– В самом деле? – спросил я.
Он поклонился чуть ниже.
– В самом, – ответил он ровным мертвым голосом. – Все в тупике, выхода нет, пока не истощим всех и все, а последний выживший станет королем
в обнищавшей и разоренной стране.
Я спрыгнул с коня и сразу снял свою куклу.
– Не обрадуетесь, – ответил я, – когда узнаете, с чем я прибыл.
Он покачал головой:
– Дальше идет все хуже, так что ваш приезд, возможно, прервет скатывание королевства в братоубийственную войну.
Я сказал громко:
– Везде все говорят про братоубийственность этой войны, но все хотят, чтобы прекратил ее кто-то другой!.. Покажите мне гостевые покои, сэр
Клифтон.
Он ответил ровным голосом:
– Вас ждут покои Его Величества Фальстронга.
Я помотал головой:
– Я сказал, гостевые.
– Нет, – отрезал он. – По вашему статусу вы должны занимать королевские. И, кроме того… ваша светлость, это совсем не ради вас и вашего
гонора.
– А ради чего?
Он ответил вроде бы все так же ровно, как должен говорить государственный чиновник высшего ранга, но я ощутил страшную усталость в его
обычно сдержанном голосе:
– Ради нас.
Я в самом деле смутился от такого признания, хотя вроде бы меня раздувает от гордости, как жабу на солнце, но такая откровенность все-таки,
ага, не от хорошей жизни.
Я вздохнул, помотал было головой в упрямом несогласии, потом сказал, сдаваясь:
– Ладно, показывайте.