Следующим вечером мы разбили лагерь на Маленькой (Молочной) реке, а в конце следующего дня поставили вигвамы у маленькой реки, текущей на юг с западных склонов Холмов Сладкой Травы на песчано-гравелистой местности, простиравшейся на милю от каньона со склонами из красных скал, откуда и был вынесен этот грунт. Оттуда открывался вид на восток, где недалеко возвышался Средний Холм, имевший форму конуса и возвышавшийся над равниной на шестьсот или семьсот футов.
Именно у подножия этого холма, согласно древней традиции, Кат-о-йис, уничтоживший зверей и пресмыкающихся, которые убивали и съедали первых людей, столкнулся с гигантским волком и был им побежден. Здесь они встретились, и волк, открыв свою широкую пасть, проглотил Ка-о-йиса в один прием. Он провалился в длинную глотку животного, в огромный живот, в котором в полной темноте находилось множество людей, проглоченных тем утром. Они кричали, стонали и постепенно погружались в смертельный ступор.
Здесь слабые обретут мужество, сказал им Кат-о-йис и толкнул каждого из них. Вставайте и танцуйте со мной, и я освобожу вас.
Ты говоришь глупость, ответил один из них. Даже самое большое волшебство в мире не сможет нас спасти. Даже если мы проползем через огромную глотку и попадем в пасть, он раскусит нас пополам, как только мы попытаемся выбраться наружу.
Я не хочу больше слышать подобных разговоров, сильно рассердившись, крикнул Кат-о-йис.
Пинками, ударами и уговорами он заставил всех встать, танцевать и петь магическую песню.
Наблюдая за танцующими, он определил самого сильного из них и сел тому на плечи.
Давайте! Давайте! Танцуйте лучше! Пойте громче! кричал он, схватил правой рукой свой каменный нож и поднял его так высоко, как смог, и каждый раз, когда мужчина, на плечах которого он сидел, подпрыгивал, нож проникал в верхнюю часть огромного живота и проходил дальше и дальше, пока не достиг сердца, и огромный волк, задрожав, испустил дух. После этого Кат-о-йис прорезал в боку животного большое отверстие и освободил людей. Так погибло последнее чудовище-людоед.
Все это рассказал нам Белый Волк, когда вечером мы сидели вокруг очага в его вигваме. Он добавил, что этот холм был священным местом, потому что там жил дух Кат-о-йиса, и никому не позволено охотиться в той местности. Никогда ни один черноногий не вступил на этот холм.
Тогда пора кому-то посетить это место, сказал я. Завтра я поднимусь не его вершину.
И я пойду с тобой, спокойно вставил Питамакан .
Тут все женщины закричали, уговаривая нас не совершать столь опрометчивого поступка.
Белый Волк, возвысив голос над этим шумом, запретил нам идти туда. Мы промолчали, и он принял как должное, что его приказу будут повиноваться.
На поросших соснами склонах Западного Холма паслось множество оленей и лосей, а на голом скалистом гребне толстороги. Поскольку многим были нужны их шкуры для изготовления одежды, вожди решили остаться здесь на несколько дней.
Рано утром следующего дня охотники отправились к холму, охотясь на оленей, толсторогов и лосей, другие направились на равнину за бизонами. Вся местность была черна от них. Мы с Питамаканом осмотрели свой табун, который мальчик гнал на водопой, затем поймали и оседлали себе по сильной объезженной лошади и выехали из лагеря к Среднему холму. Между ним и Западным холмом был проход, который, понижаясь, выходил к северному обрывистому берегу Маленькой реки. Дойдя до нее, мы прошли вверх по ее течению, затем прошли около двух миль на восток и начали подниматься на холм с северной стороны. Подъем не был труден, и через несколько часов после выезда из лагеря мы достигли вершины холма и спешились.
Сидя там, наслаждаясь прекрасным видом обширных, покрытых бизонами равнин, и с помощью подзорной трубы наблюдая за охотниками, которые тут и там гонялись за животными и убивали их, мы заметили одинокого всадника, направлявшегося к холму из лагеря. Мы почти не обращали на него внимания, пока он не стал подавать нам сигналы с помощью солнечного зайчика. Тогда Питамакан направил свою трубу на всадника, который уже спешился и был от нас на расстоянии мили, и сказал мне, что это его отец и что это он подавал нам сигналы с помощью зеркальца. В то время почти все мужчины у индейцев носили при себе зеркальца это было украшением и могло пригодиться для передачи сигналов.
Белый Волк, видя в свою трубу, что он привлек наше внимание, знаками велел нам спуститься к нему. С помощью знаков же Питамакан отказался, добавив, что мы останемся здесь надолго. Получив такой ответ, Белый Волк вскочил на лошадь и помчался на восток.
Он взбешен, сказал Питамакан. Сегодня вечером мы получим хорошую взбучку.
Я взял свою трубу и стал наблюдать, как вождь понукает свою лошадь скакать все быстрее.
Внезапно он вместе с лошадью упал на землю, а из ущелья недалеко справа от него поднялось три облачка дыма. Мгновение спустя наших ушей достиг звук трех выстрелов.
ГЛАВА III
Они убили его моего отца! крикнул Питамакан, и мы вскочили на лошадей и поскакали вниз по склону холма, не обращая внимания на его крутизну и опасность того, что лошади могут переломать ноги..
Мы могли видеть, что лошадь Белого Волка безуспешно пытается подняться, а сам вождь лежит там же, где упал. Трое мужчин, которые стреляли в него, теперь вышли из ущелья и направлялись е нему, очевидно не замечая нашего приближения.
Они доберутся до него, они снимут его скальп прежде, чем мы сможем им помешать! кричал Питамакан и мы подгоняли наших лошадей плетьми и пятками, и они так скакали по склону, что мне казалось, что я лечу, а не еду.
Но Белый Волк не был мертв. Когда эти трое были в пределах ста ярдов от того места, где он лежал, он внезапно сел и выстрелил, и один из них споткнулся и упал без движения. Остальных это не остановило: они продолжали приближаться в полной уверенности, что покончат с вождем раньше, чем тот сможет перезарядить ружье. Но не прошли они и десяти шагов, как вождь открыл по ним огонь из револьвера. В тот же миг они увидели нас: сразу же они резко развернулись, побежали обратно к ущелью и добежали до него в тот же момент, когда мы добежали до вождя.
Мой отец! Ты ранен? спросил Питамакан.
Не сильно; только небольшая рана, ответил вождь, посмотрев на нас и показав лицо пепельного цвета. Обо мне не волнуйтесь, все будет хорошо; идите и убейте этих двух людей.
Его белые леггинсы были в крови, большое кровавое пятно расплывалось ниже колена. Мы не хотели оставлять его и собрались спешиться, когда он взревел:
Я говорю, идите! Идите и убейте этих двух!
Мы двинулись и, проходя мимо лошади вождя, увидели, что она мертва.
Давай разделимся, сказал Питамакан. Я пересеку ущелье выше, а ты ниже. С этой стороны ущелье обрывается, а другая сторона пологая. Оттуда мы сможем увидеть, как враги поднимаются, и, возможно, сможем подстрелить их издалека.
Оттуда, описав большую дугу, мы пересекли ущелье примерно в миле от этого места, а затем, пройдя несколько сот ярдов, пошли навстречу друг другу. Мы пустили лошадей шагом и внимательно высматривали этих двух мужчин. Местность перед нами была совершенно открытой, но даже с помощью подзорной трубы я не видел никакого их признака. Не было никаких сомнений, что они побегут от Белого Волка и его мертвой лошади. Времени уйти далеко из ущелья у них не было, и они должны были быть здесь.
Питамакан и я встретились через пятнадцать или двадцать минут.
Ты никого из них не видел? спросил он.
Никаких признаков.
Тогда он взял мою трубу и стал осматривать овраг. Его отец сидел там же, где мы его недавно оставили, словно мрачная статуя боли и гнева.