Подойдя поближе, я понял, почему: именно с ним мы играли на жетон пропуск. Помнится, парень выглядел весьма расстроенным… Впрочем, он и сейчас не особенно весел.
Совсем молоденький – двадцать лет то исполнилось? Типичный северянин: кожа бледная, волосы светлые, глаза похожи на льдинки. Да и губы подозрительно отливают синевой… Давно здесь стоит, что ли? Так и замерзнуть недолго, зима все таки. И не самая мягкая: вон, вчера ночью было вполне себе морозно, как и положено в канун Зимника, и если бы не мое нетрезвое состояние (а как известно, пьяному и море по колено), простудился бы за милую душу. Можно предположить, что парень именно этого и добивается, то бишь, желает свести счеты с жизнью посредством зимней стужи, но это вряд ли: слишком целеустремленный и упрямый взгляд. Полюбопытствую?
– Игровой дом открывает свои двери только за полдень. Не слишком ли рано ты пришел?
Он шмыгнул носом.
– А тебе то какое дело? Ты свое уже получил.
Это точно. Получил. И еще буду получать. До полного удовлетворения хозяина «Перевала».
– Мне? Никакого. Но смерть от холода – не самая приятная. Труп, к тому же, получится страшненький… Когда оттает в хранилище покойной управы. Не думаю, что близким будет приятно забирать домой твое скрюченное тело.
– Никто меня забирать не будет, – буркнул парень.
– Тем более! Знаешь, тут неподалеку есть тихое и уютное питейное заведение, в котором подают совершенно чудесный грог, а тебе непременно следует согреться… «Перевал» никуда не убежит. Согласен?
– С чего такая забота?
– Ни с чего. Праздник на носу. А в праздники полагается делать людям добро, чтобы боги были благосклонны к тебе весь следующий год.
– Хочешь за мой счет получить благословение небес? – Ухмыльнулся парень.
– По крайней мере, грогом я напою тебя на свои деньги. А небеса… Пусть сами решают, кто плохой, а кто хороший.
В трактире в такую рань, за час до полудня, народу не было вовсе. В углу, правда, наблюдался ворох одежды, в котором угадывались очертания чьей то фигуры, но это был посетитель, похоже, еще вчерашний и не сумевший отползти домой. Позевывающая подавальщица принесла нам по кружке горячего грога и вернулась на кухню: по всей видимости, досыпать. И то верно, веселье начнется ближе к вечеру, а с утра шастают только странные личности, от которых лучше держаться подальше.
– Я смотрю, тебе моя удача покоя не дает?
Парень сузил глаза, глядя на меня поверх поднятой кружки.
– И что?
– Ничего. Только вчера ты так выглядел, будто самого себя хоронить собрался.
Он не ответил сразу, предпочтя сделать большой глоток. Конечно, закашлялся: пряностей переложили, я сам едва справился с першением в горле.
– Это мое дело.
– А вот тут позволь не согласиться: если бы дело было только твое, ты бы не так переживал. А может, и вовсе не переживал бы. Стало быть, беда касается не только тебя.
Прямой нос вздрогнул, обозначив складку на переносице.
– Не хочешь, не говори. Но мне как то не по себе думать, что мой дурацкий выигрыш кому то принес неприятности. Принес ведь?
– Ты тут ни при чем.
– Пока не поделишься подробностями, не поверю.
Парень опустил взгляд. Пальцы, вцепившиеся в кружку, побелели, но не от холода, а от напряжения, с которым обхватывали глиняные бока.
– Зачем спрашиваешь?
– Хочу проститься с этим годом по доброму. Знаешь, тянуть за собой груз вины дальше что то не хочется… Или ты не придерживаешься старого обычая разбираться с долгами до наступления темной ювеки?
Хмурое:
– Ты мне ничего не должен.
– По твоему лицу не догадаешься. Просто скажи, в двух словах, чем я тебя обидел. И распрощаемся!
– Вот пристал… Говорю же: ты мне ничего не должен! Повезло в игре, так живи и радуйся!
Я отодвинул кружку в сторону и сложил локти на стол, всем своим видом показывая: торопиться мне некуда, а терпения и настырности хоть отбавляй.