Джанкарло! Да, как же, я помню вас, сударь, кивнула ему Олимпия.
Одной рукой она сделала ему знак подождать, а второй поднесла наспех вскрытое письмо к глазам. По мере того как она читала послание, румянец на её щеках разгорался всё ярче, а глаза заблестели от предвкушения сбывшихся надежд.
В то же самое время Мария изо всех сил делала вид, что ей было решительно всё равно какие срочности заставили кого-то там из Лувра слать записки её сестре. Да и записка вряд ли могла быть хоть сколько-нибудь важной, раз курьер, принёсший её, не остался, чтобы дождаться ответа. Разве что это послание было крайне любопытным, иначе отчего же глаза девушки давно потеряли ту строчку в книге, на которой прервалось чтение, и украдкой поглядывали на листок в руках Олимпии?
Ах! Это приглашение на репетицию! В Лувр! воскликнула наконец она и обернулась. Мария! Ты представляешь? Он сам
Фи, какая разница? вполне искренне удивилась Мария, про себя вздохнув от облегчения: ничего особенного её сестре не перепало на этот раз всего лишь приглашение на репетицию. Нам всем прислали приглашения на завтра. Большая репетиция подумаешь какое событие. Король любит устраивать огромную шумиху вокруг своей персоны.
Как это все получили? Олимпия обратила на сестру почти ненавидящий взгляд. Все? А почему же я об этом только сейчас узнаю? забыв прочесть вторую часть послания, записанную на обороте листа, она сложила его и спрятала за корсаж. Как ты могла! Как ты могла, Мария? Ты специально хотела сделать мне гадость?
А что такого? сыграв в наивное непонимание, спросила та и уткнулась носом в книгу, прячась от испепеляющего взгляда старшей сестрицы.
О, ты просто злая, Мария! Ты завидуешь мне! воскликнула Олимпия.
Мадемуазель, деликатно кашлянул в ладонь Джанкарло, повторив очередную попытку напомнить о себе пока между сёстрами не разразилась настоящая ссора.
Ах да! красивое лицо Олимпии осветила улыбка, словно и не было обличающих слов, сказанных сестре. Сударь, я буду очень признательна вам, если вы передадите лицу, пославшему это, сияющая улыбка и глубокий взгляд карих глаз договорили всё, что не высказали её уста. Я непременно буду. Я буду ждать перед началом репетиции на нашем обычном месте. И в костюме, конечно же. Да! Я буду в костюме, как он и просит в этом письме.
Вы не напишете это в ответном послании, мадемуазель? поинтересовался Джанкарло, стремясь всячески выслужиться перед мадемуазель Манчини в угоду её всесильному дядюшке.
Написать? Ах нет, пусть так. Передайте всё на словах.
Несколько озадаченный таким поручением, Джанкарло немного растерял апломб и замялся на пороге. Заметив это, Мария с шумом захлопнула книгу и отложила её на стоявший рядом столик.
Погодите, сударь. Олимпия, не будь гусыней! Как можно передать твоё глупое послание на словах? Ведь это же король! К нему в покои не попадают просто так в гости на стаканчик вина, если ты не герцогский сын или гвардеец. Ты должна написать для него ответную записку. Письмо, понимаешь?
Это уж мне решать! топнула ногой Олимпия. Она терпеть не могла поучительного тона младшей сестры.
И всё-таки, мадемуазель, снова кашлянул и подал голос Джанкарло, Я смею думать, что его величеству будет приятно получить коротенькую записку, написанную вашей рукой. Может быть вы пошлёте её как в прошлый раз? В корзинке вместе со сладостями? Так будет гораздо легче передать письмо. Я знаю способ, как подать эти сладости к столу короля.
Корзинку? Ах, немного удручённо спохватилась Олимпия. Но ведь для этого нужно идти в кухню. А вдруг там матушка?
А что такого? теперь уже из чувства азарта подначивала сестру Мария. В глубине души она рассчитывала, что на кухне сестрице Олимпии, незаслуженно осчастливленной королевским вниманием, тот час же достанется от матушки самое скучное и долгое задание. Вот пусть посидит целый вечер за разбором трав вместо того, чтобы отвлекать её от чтения книг беззаботной болтовнёй обо всём на свете и пересказом глупых слухов, которые циркулируют при дворе и в модных лавочках Марэ.
Нет, на этот раз без корзинки, сударь, Олимпия серьёзно посмотрела на чуть приоткрытую крышку секретера. Я напишу записку. А вы её передадите. Можете воспользоваться услугами месье Бонтана. Он душка, он всё передаст. Просто шепните ему, что это послание для ко для него. Лично от меня.
Не дожидаясь новых предложений от умницы Марии и сомнений, впрочем вполне обоснованных со стороны Джанкарло, Олимпия села на табурет, подвинула его к секретеру, распахнула крышку и повертела головой в поисках пера и писчей бумаги. Всего несколько минут и полдюжины скомканных листов бумаги потребовались для того, чтобы написать коротенькое письмецо в несколько строк.
Возьмите, запечатав записку с помощью капельки воска, которую она капнула от горящей свечи, Олимпия отдала её в руки Джанкарло, строго посмотрела ему прямо в глаза и прошептала: Помните, эта записка должна попасть только в руки самого короля, сударь. Единственный человек, кому вы можете доверять во дворце это месье Бонтан. Только он. Обещайте мне!
Я даю слово чести, синьорина Олимпия, поддавшись таинственности момента, также шёпотом ответил Джанкарло и, поклонившись, щёлкнул каблуками.
Глава 2. Вечер в отеле Бельер
Вечер. Отель Бельер на Королевской площади
Тихо потрескивали фитили свечей в золочёном канделябре, их огонь наполнил комнату приглушённым тёплым светом и заставил ожить причудливые картины пляшущих теней на стенах. Хозяин комнаты, маркиз дю Плесси-Бельер, сидел на корточках перед камином и ворошил тяжёлой кованой кочергой поленья, едва успевшие разгореться. Его гость, маркиз де Лозен, устроился в глубоком кресле напротив и, подперев щёку рукой, в молчаливой задумчивости наблюдал за пляской огня в камине. В свободной руке он держал свёрнутый вчетверо лист с письмом, изобиловавшим неопрятными помарками и пятнами жира.
Вы говорите, что этому тавернщику можно доверять? С чего бы? спросил де Лозен и принялся обмахиваться бумагой, но почувствовав невыветрившийся запах стряпни, прекратил это и отложил лист на стоявший рядом с его креслом стол, на котором красовался стеклянный графин с вином, корзинка с грушами и блюдо с сыром, поданные к лёгкому незатейливому ужину.
Папаша Мекано достаточно хорошо знает публику у себя в таверне. Многие из завсегдатаев люди сведущие. Каждый в своём деле. Они-то и приносят папаше самый ценный товар сведения, пояснил дю Плесси-Бельер и поворошил кочергой угли.
Слухи, стало быть, усмехнулся Лозен.
Нет. По части слухов у меня имеются другие источники. Папаша Мекано снабжает меня настоящими сведениями. Они стоят куда дороже, поскольку известны лишь узкому кругу лиц.
А! Значит, этот товар не проверишь? поддел его де Лозен.
Мой дорогой Антуан, если я говорю, что сведения стоящие, то так оно и есть. Согласитесь же, секрет, подлинность которого можно проверить у любого встречного, уже и не секрет вовсе.
Не реагируя на открытое недоверие со стороны де Лозена, в ту самую минуту дю Плесси-Бельер являл собой олицетворение стоика, терпеливо излагавшего свои мысли, продолжая методично ворошить угли в камине, переворачивая их, чтобы пламя разгорелось жарче.
Из этой записки следует, что некто, чьё имя слишком громкое для подобной переписки, нанимает актёров из труппы всем известного театра на улице Пти-Бурбон. Ходят слухи также, что этот человек намерен устроить грандиозное представление в своём замке. Где-то в провинциальной глуши. И он созывает туда гостей из всех известных салонов Парижа, де Лозен повторил по памяти почти всё содержание записки.