Капитан добыл из кармана фляжку и как следует глотнул. Почуяв запах спиртного, Беси подумала: слава Богу, Одим не пьет. Эти капитаны все
пьяницы...
Фашналгид вздохнул.
– Я не подарок, это понятно. Главное, что меня беспокоит, девочка, это задание, с которым я сюда прибыл. На этот раз меня заслали в настоящее
болото, в этот паршивый полк. Мне кажет-ся, я здесь спячу.
– Ты ведь не из Кориантуры, верно?
– Я из Аскитоша. Ты меня слушаешь?
– Здесь очень холодно. Нам лучше вернуться.
Капитан неохотно двинулся следом за Беси и на улице снова взял ее за руку, отчего она ощутила себя почти свободной женщиной.
– Ты слышала об архиепископе-военачальнике Аспераманке?
В лицо Беси дул ветер, поэтому в ответ она только кивнула. Она надеялась, что капитан романтик, и, как оказалось, зря. Но всего теннер назад она
слушала священника-военачальника на городской площади, во время открытой службы. Его речь была так выразительна. Жесты так красноречивы, она с
удовольствием на него смотрела! Аспераманка! Вот уж златоуст, так злато-уст! Позже она вместе с Одимом видела, как армия Аспераманки маршировала
к Восточным во-ротам, чтобы отправиться в поход. Орудия на лафетах, проезжая мимо их дома, сотрясали улицу. А в колонне шагало столько молодых
солдат...
– Священник-военачальник принял у меня клятву верности олигарху, когда меня произве-ли в капитаны. С тех пор минуло довольно времени.
Капитан погладил бородку.
– Но теперь я угодил в передрягу! Арбо Хакмо Астаб!
Беси вздрогнула от отвращения и негодования, услышав, что в ее присутствии мужчина произнес такое ругательство. Только подонки общества или
доведенные до крайнего отчаяния люди прибегали к подобной ругани. Она высвободила руку из руки Харбина и быстрее зашагала по улице.
– Этот человек одержал для нас великую победу над Панновалом. Мы услышали об этом во время мессы в Аскитоше. Но это великая тайна. Тайна...
Сиборнал просто погряз в секретах. Зачем, как ты считаешь, они все окутывают тайной?
– Ты можешь подкупить сторожа, чтобы он не донес Одиму?
Они подошли к воротам, и Беси остановилась. На стену была наклеена новая листовка. В темноте Беси не могла разобрать текст да и не хотела его
читать.
Нашаривая в кармане деньги, о которых просила Беси, Фашналгид по обыкновению ров-ным голосом произнес:
– Меня прислали в Кориантуру устроить тут нападение на армию священника-военачальника, когда тот будет возвращаться из Чалца. Нам приказали
убить всех, всех до еди-ного, включая самого Аспераманку. Что ты об этом думаешь?
– Это ужасно, – ответила Беси. – Нам лучше скорее войти, пока не начались неприятности.
На следующее утро ветер утих, и Кориантуру затянул мягкий коричневатый туман, тускло подсвечиваемый попеременно двумя солнцами. Беси глядела,
как худой, чуть сутулый человек, имя которого было Эедап Мун Одим, ест свой завтрак. Ей разрешалось приступать к еде только после того, как
хозяин закончит трапезу. Одим молчал, но Беси знала, что хозяин настроен по обыкновению шутливо. Даже вспоминая все удовольствия, которые смог
ей доставить капитан Фашналгид, она чувствовала, что главным притяжением ее жизни был и остается Одим.
Словно желая проверить свою способность шутить, Одим приказал позвать к себе наверх одного из дальних родственников, двоюродного племянника,
поэта, чтобы поговорить с ним.
– Я написал новую поэму, дядя, «Ода Истории», – племянник поклонился и начал декламировать:
Что моя жизнь? История,
Принадлежащая, считается, лишь тем,
Кто сотворил ее?
Но почему не может утонченный мой вкус
Принять историю моралью сердца своего
И изменить ее там так же,
Как изменяет и меня она сама?
Далее следовало подобное же.